Доктор Шифр. Рома Ньюман

признавался сам себе: о тайном и сильном желании никогда больше не видеть отца и брата, о чувстве вины за их гибель. На рассказ ушло минут двадцать. За это время они побродили по двору и дошли до масштабной стройки, которой через несколько лет суждено было стать первым торговым центром небольшого Серпейска.

      Ким слушал очень внимательно и ни разу не перебил. Даже уточняющих вопросов по ходу повествования задавать не стал. Слушать он умел еще лучше, чем говорить. Возможно, свою роль сыграло и то, насколько красноречив был сам Андрей. Его словно прорвало. Мальчик слишком долго пробыл в своей собственной темнице. Он говорил, и говорил, и говорил, выплескивая всё, что пережил и обдумал с момента трагедии. Такое случалось крайне редко – лишь в минуты сильного эмоционального возбуждения.

      Стояло теплое лето. Впереди у Кима замаячил выпускной класс, и Андрей уже чувствовал, как отдаляется единственный его друг, которому в феврале стукнуло шестнадцать лет. Пропасть между ними росла.

      И всё же Андрей мог сказать, что в тот день они снова оказались на одной волне: Кима услышанная история очень заинтересовала.

      – Ты точно видишь этот «бабушкин шар»? – спросил он после того, как Андрей выговорился. – Может, у тебя глюки?

      – Точно, – хмуро отозвался Волошин. – Он уже третий месяц возле нее маячит. И днем, и ночью.

      – И всё время красный?

      – Ну да. Оттенок меняется, но, в принципе, так и остается красным.

      Ким замедлил шаг, нахмурился. Уже тогда между его черных бровей наметились две глубокие вертикальные морщинки.

      – Тогда скажи: шар какого цвета крутится возле меня? И – где?

      Андрею вопрос показался неожиданным.

      – Возле тебя ничего нет. Я такого свечения, как у бабушки, вообще больше ни у кого не видел.

      Ким поразмыслил над ответом, кивнул сам себе и продолжил путь вдоль чугунных прутьев забора, ограждавшего будущий торговый центр. Андрей поплелся следом.

      – А как думаешь, что это означает? – спросил Ким через плечо. – Почему шар именно красный? Почему темнеет?

      – Мне кажется, это печаль бабушки. Она очень сильно переживает смерть Петьки и отца. Может быть, даже сильнее мамы. И выглядит с каждым днем всё печальней, потому и шар темнеет.

      – Он может совсем почернеть?

      – То есть стать темно-бордовым?

      – Нет. Именно почернеть. Печаль же с каждым днем растет – ты сам сказал. А это очень сильная эмоция. Она даже может… убить. Я читал о таком в книжке по психологии. Это как будто человек сам себя травит ядом. Потому и спрашиваю: может ли шар почернеть?

      На сердце у Андрея стало мерзко, ответил он не сразу.

      – Не знаю. Пока шар просто красный.

      – А что случится, если все-таки почернеет?

      Волошин не знал ответа на этот вопрос. Точнее, не хотел его искать. Интуитивно он догадывался, что такое знание вряд ли принесет покой.

      Ким снова остановился, повернулся. Он хотел спросить что-то еще, но глянул поверх