«Война миров» и другие романы. Герберт Джордж Уэллс

ведь к тому идет… И потом, что будет с бедными тварями, которые ни в чем не повинны?

      – Ладно, – сказал я. – Обсудим это завтра. По-моему, нужно сложить костер и сжечь его тело вместе с остальными трупами… А что, собственно, может случиться с этими тварями?

      – Не знаю. Скорей всего, те, которые были сделаны из хищников, рано или поздно озвереют. Но мы не можем их всех истребить, правда? А ведь ваша человечность, пожалуй, подсказала бы именно такой выход?.. Но они изменятся. Несомненно, изменятся.

      Он продолжал молоть всякий вздор, покуда я не потерял терпения.

      – Черт вас побери! – воскликнул он в ответ на какое-то мое резкое замечание. – Разве вы не видите, что мое положение хуже вашего?

      Он встал и пошел за коньяком.

      – Пейте, – сказал он, вернувшись. – Пейте, вы, здравомыслящий, бледнолицый безбожник с лицом святого.

      – Не буду! – злобно сказал я, уселся и глядел на его освещенное желтоватым светом лампы лицо, покуда он не напился до состояния болтливого опьянения.

      Помню, что я испытывал бесконечную усталость. Снова расчувствовавшись, он выступил в защиту зверолюдей и Млинга. Млинг, по его словам, был единственным существом, которое любило его. И вдруг ему пришла в голову неожиданная мысль.

      – Будь я проклят! – сказал он, пошатываясь, вскочил на ноги и схватил бутылку с коньяком.

      Каким-то чутьем я понял, что он собирался сделать.

      – Я не позволю вам напоить это животное! – сказал я, преграждая ему путь.

      – Животное! – воскликнул он. – Сами вы животное! Он будет пить не хуже всякого другого. Прочь с дороги, Прендик!

      – Ради бога… – начал я.

      – Прочь!.. – завопил он, неожиданно выхватив револьвер.

      – Отлично, – сказал я, отойдя в сторону, и уже готов был напасть на него сзади, когда он взялся за задвижку, но удержался, вспомнив про свою сломанную руку. – Вы сами превратились в животное, вот и ступайте к ним.

      Он распахнул дверь и оглянулся на меня, освещенный с одной стороны желтоватым светом лампы, а с другой – бледным светом луны. Его глазницы казались черными пятнами под густыми бровями.

      – Вы, Прендик, напыщенный дурак, совершенный осел! Вечно вы чего-то боитесь и что-то воображаете. Дело идет к концу. Завтра мне придется перерезать себе горло. Но сегодня вечером я устрою себе премиленький праздник.

      Он повернулся и вышел.

      – Млинг! – крикнул он. – Млинг, старый дружище!

      Три смутные фигуры, освещенные серебристым светом луны, двигались вдали по темному берегу. Одна из них была в белой одежде, остальные две, шедшие позади, казались черными пятнами. Они остановились, глядя в сторону дома. Потом я увидел сгорбленного Млинга, который выбежал из-за угла.

      – Пейте! – кричал Монтгомери. – Пейте, звери! Пейте и становитесь людьми… Черт возьми, я умнее всех! Моро забыл это. Наступило последнее испытание. Пейте, говорю вам! – И, размахивая бутылкой, он быстрой рысцой побежал на запад вместе с Млингом, который последовал