«Война миров» и другие романы. Герберт Джордж Уэллс

рычал капитан. – За борт! Я очищу судно от всей этой дряни!

      Он стоял у меня на дороге, и, чтобы выйти на палубу, я вынужден был хлопнуть его по плечу. Он вздрогнул, повернулся и попятился. Сразу видно было, что он все еще пьян.

      – Эй, ты! – сказал он с идиотским видом, потом, начав соображать, добавил: – А, это мистер… мистер…

      – Прендик, – сказал я.

      – К черту Прендика! – завопил капитан. – Заткни Глотку – вот ты кто! Мистер Заткни Глотку!

      Конечно, не следовало отвечать этому пьяному скоту. Но я не мог предвидеть, что он сделает дальше. Он протянул руку к трапу, у которого стоял Монтгомери, разговаривая с широкоплечим седым человеком в грязном синем фланелевом костюме, по-видимому только что появившимся на судне.

      – Пошел туда, мистер Заткни Глотку, туда! – ревел капитан.

      Монтгомери и его собеседник повернулись к нам.

      – Что это значит? – спросил я.

      – Вон отсюда, мистер Заткни Глотку, вот что это значит! За борт, живо! Мы очищаем судно, очищаем наше бедное судно! Вон!

      Оторопев, я смотрел на него. Но потом понял, что именно этого мне и хочется. Перспектива остаться единственным пассажиром этого сварливого дурака не сулила мне ничего приятного. Я повернулся к Монтгомери.

      – Мы не можем вас взять, – решительно сказал мне его собеседник.

      – Не можете меня взять? – совершенно растерявшись, переспросил я. Такого непреклонного и решительного лица, как у него, я еще в жизни не видел.

      – Послушайте… – начал я, обращаясь к капитану.

      – За борт! – снова заорал он. – Это судно не для зверей и не для людоедов, которые хуже зверья, в сто раз хуже! За борт… проклятый мистер Заткни Глотку! Возьмут они вас или не возьмут, все равно вон с моей шхуны! Куда угодно! Вон отсюда вместе с вашими друзьями! Я навсегда простился с этим проклятым островом! Довольно с меня!

      – Послушайте, Монтгомери… – сказал я.

      Он скривил нижнюю губу и безнадежным кивком указал на седого человека, стоявшего рядом с ним, как бы выразив этим свое бессилие помочь мне.

      – Уж я об этом позабочусь, – сказал капитан.

      Началось странное препирательство. Я попеременно обращался то к одному, то к другому из этих троих, прежде всего к седому человеку, прося позволить мне высадиться на берег, потом к пьяному капитану с просьбою оставить меня на судне и, наконец, даже к матросам. Монтгомери не сказал ни слова – он только качал головой.

      – За борт, говорю вам, – беспрестанно повторял капитан. – К черту закон! Я хозяин на судне!

      Я начал грозить, но голос мой пресекся. Охваченный бессильным бешенством, я отошел на корму, угрюмо глядя в пустоту.

      Тем временем матросы быстро работали, сгружая ящики и клетки с животными. Большой баркас с поднятыми парусами уже стоял у подветренного борта шхуны, и туда сваливали всю эту удивительную кладь. Я не мог видеть, кто приехал за ней с острова, потому что баркас был скрыт бортом шхуны.

      Ни Монтгомери, ни его собеседник