Время демографических перемен. Избранные статьи. А. Г. Вишневский

далеки от того, чтобы видеть в нем систему, находящуюся на краю гибели… Я хотел бы показать, что СССР – это система, которая, будучи застойной, не является устойчивой… Надежную основу анализа советского кризиса, возможность продемонстрировать абсолютно регрессивную эволюцию системы, по крайней мере, с начала 1970‑х годов, я нашел в области демографии». «Ни одна интерпретация не может себе позволить игнорировать эволюцию смертности в СССР». «Невозможно предвидеть, какие формы приобретет советский кризис и выльется ли ускоряющееся разложение, характерное для этой системы сейчас, во всеобщий спазм – реформистский, революционный или военный. Но мы можем констатировать первое проявление кризиса – санитарный регресс и рост насильственной смертности… Распад первой из коммунистических систем уже начался»[61].

      II. Незавершенная модернизация семьи

Модернизация семьи – ответ на модернизацию воспроизводства населения.

      Роль модернизации смертности как одного из величайших достижений современной цивилизации исключительна также и в силу того влияния, которое она оказала на всю организацию социальной жизни каждого отдельного человека и всего общества. Одним из главных оснований этой организации всегда служил фундаментальный процесс воспроизводства населения. Ни один социальный институт, никакие социальные и культурные нормы и ценности не могли не учитывать необходимости непрерывного продолжения человеческого рода. За тысячелетия человеческой истории социальная регламентация всех сторон жизни, влияющих на демографическое воспроизводство, с учетом их местной специфики у разных народов, в разных географических зонах достигла высокой степени совершенства.

      При этом, как бы ни были разнообразны конкретные условия жизни людей и их отражение в культурных нормах, у всех у них всегда был один общий знаменатель: высокая смертность. Все культурно-нормативные системы, особенно в той их части, которая непосредственно касалась продолжения рода – отношения между полами, брака, семьи, – были подчинены требованию выживания, сохранения демографического равновесия в условиях высокой ранней смертности, что обеспечивалось соответственно высокой рождаемостью.

      Высокую рождаемость не следует смешивать с многодетностью, последняя всегда была исключением, причем главным «корректором» была чрезвычайно высокая смертность детей. «Коль много есть столь несчастливых родителей, кои до 10 и 15 детей родили, а в живых ни единого не осталось?» – писал в свое время Ломоносов[62]. Среднее же число выживающих и дающих свое потомство детей, судя по прямым дошедшим до нас свидетельствам, а главное, по темпам роста населения в прошлом, было небольшим, чаще всего колебалось вокруг двух, население если и росло, то очень медленно, иногда оно и убывало. В этих условиях отход от высокой рождаемости неизбежно

61

Todd E. U.R.S.S.: La crise au present, description par une analyse des phenomènes de mortalite: докл. на междунар. встрече экспертов, организ. журн. Futuribles в конце 1978 г. и опубл. в журн. Economie et humanisme (1980. No. 252. Mars – avr.). Цит. по: Todd E. La chute finale. Essai sur la decomposition de la sphère Sovietique. P., 1990. Annex. P. 325–327, 333.

62

Ломоносов М. В. О сохранении и размножении российского народа // Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. М.; Л.: АН СССР, 1952. Т. 6. С. 391.