Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга третья. Марина Алиева

задал этот вопрос, надеясь увидеть смущение, или что-нибудь ещё, что обязательно должно было проступить, если слухи о подмене не лгали. И он увидел. Щеки Клод налились румянцем, а глаза невольно начали искать, за что зацепиться, чтобы не выдать опасную тайну неизвестно кому…

      – А вот я воевать не могу, – ловя этот беспомощный взгляд продолжал де Вийо. – Видишь – увечен… хромаю. Не будь этого, сам бы, как ты…

      – Я ничем не отличился, сударь.

      – Да брось! – Де Вийо наклонился к самому лицу Клод и таинственно шепнул: – Я ЗНАЮ…

      Девушка вздрогнула и резко отвернулась. Ей стало неприятно. Очарование весеннего сада улетучилось безвозвратно.

      – Простите, сударь, но кажется, мне пора уже идти.

      Она шагнула вперед, демонстрируя свою решимость, и де Вийо вынужден был посторониться.

      – Но мы ещё поговорим, верно? – крикнул он вслед. – Тебе будет интересно – я ведь много чего знаю.

      Однако, даже двусмысленность фразы Клод не остановила. Она только слегка обернулась и вежливо наклонила голову.

      – Как пожелаете.

      – О, я пожелаю… – процедил сквозь зубы де Вийо, когда его нельзя уже было услышать. – Очень пожелаю, милая девочка, потому что, как вижу, ты настолько простодушна, что разговорить тебя труда не составит. Надо только хорошо подготовиться.

      * * *

      Несколько юношей стояли во внутреннем дворе, прямо под окнами замка, и горячо обсуждали последние новости. Все они были молоды, все радовались решению дофина очистить от англичан долину Луары и идти на Реймс, и только одно теперь заставляло их спорить, пылко размахивая руками – пойдёт ли Дева на Жаржо, или накажет Саффолка презрением, ударив сразу по Менгу?

      Возбуждённые голоса, перебивающие друг друга, подобно птичьему гомону проникали во все окна и очень мешали мессиру дю Шастель. Он только-только начал обсуждать с герцогиней вопросы финансирования новой Луарской кампании, и всякий раз недовольно морщился, когда весёлый молодой смех бесцеремонно вмешивался в разговор через небольшое раскрытое окошко. Однако, сама мадам Иоланда, стоя возле этого окна, казалось не замечала ничего. Её обычная задумчивость сегодня более всего походила на непривычную рассеянность. Пару раз она не ответила на поставленный вопрос, а когда дю Шастель, повысив голос, спросил снова, её светлость повернула к нему отрешённое лицо и произнесла: «Простите, я не расслышала», но так мягко, что у мессира Танги бешено заколотилось сердце!

      Он встал.

      – Позвольте, мадам, я прогоню этих юнцов, или закрою окно?

      Но герцогиня, всё ещё пребывая в какой-то отрешённости, отрицательно покачала головой.

      – Не надо, Танги, они, кажется, уже уходят.

      Голоса, действительно, зазвучали тише, а потом стихли совсем, и мадам Иоланда отошла от окна.

      – Не обижайтесь, мой друг. Мне так отрадно видеть этот боевой азарт в молодых людях. Это дарит надежду не только на победу. Кажется, всё наше королевство молодеет и обновляется, как весь этот мир…

      Она немного помолчала, потом обратила отсутствующий взор на бумаги на столе.

      – Так,