С.-Петербургъ: хроники иномирья. Птицы и сны. Владимир Слабинский

Читать онлайн.
Название С.-Петербургъ: хроники иномирья. Птицы и сны
Автор произведения Владимир Слабинский
Жанр
Серия
Издательство
Год выпуска 2023
isbn



Скачать книгу

завершив дневные дела, я сидел напротив окна и пил ароматный свежезаваренный чай. Наш город, конечно, «кофейный». Об этом свидетельствует большое количество кафе, где подают этот напиток, сваренный самыми экзотическими способами, и практически полное отсутствие мест, где можно выпить хороший листовой чай. Более того! Зачастую под видом чая предлагается горячая вода, настоянная на пакетиках, содержащих чайную пыль. Я же по вечерам люблю выпить чашку-другую именно листового чая. Если быть точным, мои предпочтения определяются сезоном и погодой, так, в начале октября я пью крупнолистовой с Цейлонских плантаций. Возможно, вам моя привычка покажется странной, но это то, чему научила меня жизнь на Восточных окраинах Империи.

      Я не спеша допил первую чашку и собирался налить себе вторую из чайничка, стоящего передо мной на широком подоконнике, заменяющем столик. Это очень удобно, и опытные владельцы кафе часто используют такой прием для привлечения клиентов, которые во время трапезы могут развлекать себя созерцанием прохожих, спешащих по своим делам.

      За моим окном не было и быть не могло пешеходов. За моим окном – иное зрелище, на мой взгляд, более увлекательное – крыши Петербурга.

      Я протянул руку, поднял фарфоровый чайничек и в этот момент заметил летящую со стороны Дворцовой площади птицу. В этом году в Северной Венеции проводилась очередная реформа почтовой службы, вследствие чего приглашение на медицинский конгресс в Германию я получил через три месяца после его завершения. К счастью, реформа не затронула службы экстренных сообщений, и почтовые вороны по-прежнему работали точно, как швейцарские часы. Несколько мгновений я еще тешил себя мыслью, что это послание адресовано не мне. Однако, заложив широкую дугу, птица села на крышу напротив и требовательно посмотрела в мою сторону. Со вздохом я вернул чайничек на фарфоровую подставку и открыл окно.

      В письме был вызов на Подьяческую. Ночные вызовы малоприятны, но учитывая, что в столице я недавно и количество пациентов пока невелико, приходится браться за любую работу. Я надел плащ и, взяв свой врачебный саквояж, отправился по указанному адресу. Оказавшись на улице, я в который уже раз удивился контрасту. Дело в том, что за окнами моей квартиры, находящейся на пятом этаже, практически всегда и даже зимой белые ночи, но стоит спуститься всего на пару этажей ниже и этот эффект исчезает. Вот и сейчас вокруг меня был темный осенний вечер.

      Из своего дома к пристани я мог добраться двумя дорогами – через площадь вдоль Садовой или по Екатерининскому каналу. Второй вариант показался мне предпочтительнее, поэтому, выйдя на улицу, я повернул к дому Демидова. Далее, следуя вдоль канала, через некоторое время я спустился к воде около Сенного моста. В этот вечер мне определенно везло: дождь прекратился, до пристани я добрался без приключений.

      На причале было достаточно людно, что характерно для Сенной площади. Петербуржцы и гости города, отужинав в многочисленных ресторанчиках, спешили по своим делам. Кавалеры галантно согласовывали с дамами окончательные точки маршрутов и делились друг с другом пикантными деталями будущих приключений. Дамы смущались и оттого начинали громко и слегка неестественно хихикать. В гвалт их веселых, в чем-то даже разнузданных, голосов вплетался экспрессивный говор гондольеров. К инициативе городских властей заключить договор с гильдией венецианских гондольеров горожане отнеслись по-разному. Большинству это понравилось. Однако, были и те, кому милее были изделия отечественных верфей.

      Мне продолжало везти, и достаточно скоро одна из гондол уже уносила меня дальше к месту назначения. Гондольер попался хороший – среднего возраста, физически развитый, греб мощно, видно, сказывался опыт работы.

      Около Кокушкина моста, названного в честь купца, впервые открывшего в Петербурге торговлю французским нижним бельем, продолжая сию традицию, девки бесстыдно зазывали покупателей, рекламируя на себе товары из лучших европейских домов мод. Гондольер засмотрелся на них, засверкал черным глазом и едва успел увернуться от встречной лодки. Девки засмеялись.

      Я сделал замечание лодочнику, напомнил, что существуют правила поведения судов на воде и, несмотря на его опыт, пренебрегать ими не следует. И добавил, что он отвечает не только за свою жизнь, но, прежде всего, за мою, как пассажира. Кроме того, деньги были взяты вперед, и теперь я не смогу снизить оплату, невзирая на его художества. Я сказал еще что-то, очень емкое и краткое, что именно, сейчас уже и не упомню. В он оправдание горячо забормотал, сильным ударом весла выправил наше суденышко и погнал его дальше.

      Приключение по большому счету было незначительным, однако вода замочила доставленное вороной письмо, которое я неосмотрительно держал в руках. Текст, написанный чернилами, расплылся, и до самого Вознесенского моста я усердно пытался разобрать точный адрес, по которому находился пациент. Дело осложнялось тем, что существует три Подьяческих улицы – большая, средняя и малая, обозначаемые в документах так: «Б. Подьяческая, С. Подьяческая, М. Подьяческая». Можно понять мое отчаяние, я так спешил к пациенту, что не посмотрел на букву, стоящую перед названием улицы.

      К счастью, вдоль Вознесенского проспекта, как всегда, ярко горели фонари