Записки инженера-геофизика о работе бортоператора на аэрогеофизической съёмке. Константин Владимирович Маляревский

Поэтому часть работы с магнитометром приходилось выполнять ночью во время перерыва в движении электричек. Там я провёл немало ночей, занимаясь настройкой магнитометра для Северного Кавказа.

      Было ещё одно, совершенно особое подразделение ЗГТ, его склад. Помещался он в огромном сарае, двухэтажном, если не подводит память. Находился он около Сенной площади, пристроенный к брандмауэрам кирпичных зданий между Гороховой улицей и улицей Ефимова, которой, впрочем, тогда могло и не существовать. Говоря языком работников музеев, склад насчитывал тысячи «единиц хранения», причём в отличие от музеев большинство этих единиц не лежало спокойно на своём складском месте, а непрерывно уходило в экспедиции, иногда напрямую к работникам полевых партий и отрядов, и снова пополнялось. Заведовал этим огромным хозяйством один человек, Пётр Филиппович Тихонов, очень уже немолодой, но бодрый, моложавый. Отец его был артельщиком Русско-персидского банка в Тегеране, где юный Петя Тихонов закончил прогимназию, а затем и гимназию, давшие очень обстоятельное образование. Пётр Филиппович обладал колоссальной, поистине феноменальной памятью. Он не только помнил свои бесчисленные «единицы хранения», но и где что лежит, и мгновенно находил нужное без шпаргалок и поисков. Помимо этого он лично был знаком с множеством полевых работников экспедиций, знал кто чем занимается, кому что нужно, кто чего ждёт, и при поступлении нужного на склад сообщал по телефонам, номера которых либо у него где-то были записаны, либо он тоже хранил их в своей необъятной, но подвижной памяти. Однажды, когда я уже несколько лет работал в ОКБ ГГК СССР (Государственный геологический комитет, так тогда называлось союзное министерство геологии), он, зная, что я занимался и пытаюсь продолжать заниматься аэроэлектроразведкой, позвонил мне и сказал, что у него для меня есть новая выпускная гондола. Трудно передать, как тогда согрели мне душу не только сам дорогой подарок, но и трогательная забота Петра Филипповича – в то время в ОКБ за попытки продолжить работу над авиационной аппаратурой для метода БДК я собирал только шишки на свою голову. Конечно, я помчался к нему и забрал подарок. К сожалению, использовать гондолу по назначению мне так и не удалось, и она долго стояла грустным напоминанием о закате метода БДК. Потом она исчезла, видимо, за закрытыми дверями, где занимались аэромагнитометрией в интересах военного ведомства.

      Я не случайно употребил музейный термин «единицы хранения» – номенклатура хранящегося на складе была огромна. Можно было бы часами осматривать хранящееся там имущество. Всякое полевое снаряжение: палатки от самых маленьких до огромных, спальные мешки, в основном ватные, но и меховые, и пуховые, вкладыши к ним, одеяла – тонкие фланелевые, шерстяные, стёганые ватные, подушки, матрацы, раскладушки, складные столы, стулья, даже кресла, всякая посуда, столовая и кухонная, робы ХБ, костюмы ватные, меховые лётные, энцефалитные, традиционные русские ватники, обувь – рабочие ботинки,