Фаталити. Цена его успеха. Брук Лин

а после надеваю кожаные лоферы и выбегаю из дома, так как меня ждёт такси.

      Уже через пятнадцать минут я подъезжаю к назначенному месту. Поразительно, как многое может измениться за шесть лет. Раньше здесь стояло заброшенное здание, которое все местные жители обходили стороной, боясь наткнуться на алкашей и наркоманов. А теперь передо мной стоит панорамное здание высотой в сорок этажей. Судя по припаркованным машинам у отеля, понимаю – это самое элитное место в городе.

      Я захожу внутрь. На ресепшене мне сообщают, что ресторан находится на последнем этаже. Подхожу к лифту, вызываю его. Когда двери кабины открываются, я ступаю вперёд. Нажимаю на кнопку сорокового этажа. Двери начинают закрываться, но сзади раздаётся мужской голос. Он просит придержать дверь.

      Земля уходит из-под ног. Мне не нужно оборачиваться, чтобы увидеть вошедшего. Предчувствие катастрофы, не покидавшее меня с раннего утра, не подвело. Катастрофа случилась. Я была готова к любым событиям и разным встречам, но к этой готова не была.

      Я разворачиваюсь в надежде, что ошиблась. Но передо мной стоит мужчина, который должен находиться за тысячи километров отсюда. Мужчина, чей образ я так и не смогла стереть из памяти; чьё имя не произносилось с моих уст более пяти лет.

      Ираклий Дадиани – известный музыкант и певец, кумир миллионов, мечта женщин. А для меня, когда-то, – целая Вселенная, но навсегда – мужчина моего сердца.

      Я с трудом стою на ногах, в глазах темнеет, живот сводит от волнения. Из последних сил я беру себя в руки и возвращаю привычный безразличный облик. Отхожу к перилам и нахожу в них опору.

      В отличии от Алексея, Ираклий сразу узнаёт меня. Застывает на месте и не сводит с меня взгляд. В его глазах, как и в нашу последнюю встречу продолжает гореть огонь ненависти. И если бы была возможность, я уверена – он сжёг бы меня заживо, даже спустя шесть лет.

      – Я не кусаюсь, – вырывается из моих уст.

      Намекаю, что он до сих пор стоит в проеме лифта и не даёт ему поехать вверх.

      Не могу оторвать от него глаз. Его выразительные карие глаза, прямой нос и любимая щетина – всё на месте. Я помню каждую чёрточку на его лице…

      Поразительно, как устроено наше сердце. Ты увозишь его за три девять земель, даришь ему новых людей, новые чувства. А оно продолжает отбивать имя человека, которого нельзя помнить и нельзя любить.

      Мужчина входит в лифт, хочет нажать на нужный этаж, но увидев, что горит сороковой, отпускает руку. Он встаёт спиной ко мне, но даже сзади я вижу, как мышцы на его шее вздуваются от злости. Его пальцы нервно сжимаются в кулак и медленно разжимаются. Этот жест заставляет меня улыбнуться. Что-то в нём осталось неизменным. Он всегда так делал, чтобы успокоить себя.

      – Смотрю, у тебя стёрлись все грани, и блядский сценический образ теперь всегда с тобой, – с усмешкой произносит он, продолжая стоять ко мне спиной.

      – Раньше ты был другого мнения о моих образах, – с трудом сохраняю спокойствие.

      Тело предательски поддаётся дрожи от его голоса. Я не слышала его так давно, что кажется