Общая теория капитала. Самовоспроизводство людей посредством возрастающих смыслов. Часть вторая. А. Куприн

решения. Помимо риска, процент может включать в себя ту или иную долю неопределенности, что проявляется, например, в различной доходности по разным финансовым инструментам: в отличие от фиксированной доходности по облигациям, переменная доходность на акции включает в себя ту или иную часть предпринимательского дохода. И наоборот, предпринимательский доход включает в себя ту или иную долю процентных доходов, если его получатель является также собственником доли в капитале предприятия:

      «В большинстве случаев попытки провести четкую грань между прибылью и процентом неплодотворны, поскольку чистый процент – почти столь же редкое явление и расплывчатое понятие, как и чистая прибыль. Главным фактом организации бизнеса является специализация предпринимательской функции, но по причинам, которые теперь должны быть понятны, она не может быть теоретически полной. Предприниматель почти всегда должен обладать какой-то собственностью, а владелец собственности, используемой в бизнесе, вряд ли будет свободен от всякого риска и ответственности» (Найт 2003, с. 288-289).

      Несмотря на то, что между прибылью, предпринимательским доходом и процентом исторически отсутствует четкая грань, постепенно углубляющееся различие между ними является, как мы увидим, одним из тех важнейших факторов, которые определяют динамику капиталистического общества-системы.

      Капитал и собственность

      В традиционном обществе государь совмещал в своих руках и функции государственного управления, и право собственности на землю, то есть был политическим собственником. Политическая собственность означает, что общественные функции – например, исполнительная и судебная власть – осуществляются ради получения экономических выгод:

      «В феодальном обществе многое из того, что сейчас мы, в том числе и самые рьяные приверженцы частной собственности, считаем исключительной прерогативой государственного управления, управлялось с помощью специфического механизма: на наш взгляд, дело обстояло так, как будто эти общественные функции были превращены в объект частной собственности и стали источником частного дохода. … Люди, лишенные чувства историзма, могут воспринять такую систему как сплошные “злоупотребления”. Но это совершенно нелепый взгляд. В тех исторических условиях – а, как и любая институциональная система, феодализм полностью не исчез с окончанием “собственно феодальной” эпохи – подобный механизм был единственно возможным способом осуществления функций общественного управления» (Шумпетер 2008, с. 590).

      Период феодализма показал, что политическая собственность, изначально собранная в руках государя, подвержена дроблению между владельцами поместий. Коммерческая революция, которая началась в период феодальной раздробленности, в свою очередь продемонстрировала, что по мере своего дробления и в условиях конкуренции с коммерческой категорией политическая собственность лишается