Симбиоз. Роксана Форрадаре

практически невменяемыми, так как их сознание испытывает чрезмерную нагрузку и начинает функционировать с перебоями. Становятся опасными.

      Нари словно зазубрил все то, что предлагали медицинские ресурсы открытого доступа. Или действительно верил в это? Тогда зачем разыскивал шкатулку с камнем? Я с тоской втянула воздух. Сегодня он был на редкость влажным: на высоте струился туман, хорошо различимый на фоне небоскребов.

      – Ты не удивлена.

      – Я читала… но мне не кажется это достойным объяснением.

      – Почему?

      Потому что я видела крылья! Трогала их! Невозможно было вогнать их в рамки одной лишь поврежденной психики. Разве что больны были мы все: и я, и пробегающие мимо дети.

      Теперь мне расхотелось откровенничать окончательно.

      – Наверное, я ошиблась. Приукрасила у себя в голове, оттого и засомневалась, что все так просто.

      – Выглядишь расстроенной. Ты уж извини, если ждала от меня большего.

      – Нет, ничего, – покачала головой я. – Это мне следует просить прощения за то, что выдернула тебя без причины.

      –Ты знаешь, что в Далласе у меня никого нет. Я был бы рад, если бы ты выдергивала меня почаще.

      Я не позволила себе обрадоваться. Напротив, еле заметно нахмурилась: Нари говорил, что приехал в наш город в командировку, которая впоследствии сильно затянулась. И все равно она должна была однажды закончиться.

      – Когда ты собираешься… возвращаться домой?

      – Пока неизвестно. Признаться, мне и здесь хорошо, – тут я все же невольно улыбнулась.

      Остаток дня мы провели, как тогда во вьетнамском кафе, разговаривая и смеясь ни о чем, будто старые друзья. Или даже чуть больше, чем друзья.

      Дома я оказалась только вечером. Далеко не поздним, но отец все равно изъявил недовольство. Спешно разуваясь под его тяжелым взглядом, я молча проглатывала обидные обвинения в ветрености, отчасти ими ошарашенная. Никогда прежде он не отчитывал меня за прогулки до десяти часов, а дольше я задерживалась крайне редко и потому совершенно не ожидала получить сегодня взбучку. Он все бродил по коридору взад-вперед и брюзжал – в конце концов я ушла в ванную и пустила сильную струю воды, чтобы заглушить его бесконечный сердитый монолог.

      Рене вернулась на час позже меня. Ей не было сказано ни слова. Тогда я окончательно убедилась, что творится неладное.

      – В чем дело, па? Почему ты постоянно придираешься ко мне?

      – Ты не подходила к телефону.

      – Ты ведь прекрасно знаешь, что он старый, и звонок на нем тихий, еще и динамик барахлит после того, как я уронила его в лужу, а мы гуляли в центре, там шумно!

      – Что за детские оправдания, Андреа? Сломался мобильник – почини или купи новый, я, кажется, не ограничиваю тебя в деньгах. У Рене, если на то пошло, телефон тоже разрядился, однако она позвонила мне через друзей и назвала точное время, когда ее ждать дома. Это и называется ответственностью.

      – Очень хорошо, – медленно протянула я. Взяла в руки пульт от телевизора,