Макс несколько оторопел. Действительно, и как он мог этого не понять? Эмме Филипповне просто не хватает внимания. Истина-то очевидная, но… Почему-то в голову ему не пришла. От осознания собственной глупости стало ужасно стыдно, но сейчас признавать своё поражение перед Верой просто не хотелось. И парень упёрся:
– Но она же больна…
– Макс, сейчас время такое, что каждый хоть чем-то в слабой степени болен. У каждого есть аллергии, и только те, кто считает, что у него её нет, просто не знают о её существовании. И если прислушиваться к каждому тику, писку или лёгкой коли, можно умереть в двадцать лет от псариазного рака тринадцатиперстной кишки.
Парень непроизвольно рассмеялся:
– Нет у человека тринадцатиперстной кишки.
– А, значит псариазный рак тебя устраивает? – она снова расхохоталась, а потом, утерев пальцем уголок глаза, продолжила, – Ой, смех смехом, а у нас действительно один интерн такой диагноз поставил.
– Как это? – парень даже вывернул голову, прислонившись щекой к спинке дивана, чтобы лучше видеть Веру.
– Да это лет восемь назад было. Поступил к нам пациент с язвой, а доктор Гести…
– Астар Претович? – Макс знал о нём немного.
В основном то, что это врач-вирусолог в каком-то НИИ, а за одно терапевт в этой больнице. И то, что это врач с большой буквы.
– Да, Астар. Он тогда ещё вирусологией не занимался, был обычным терапевтом. В общем, доктор Гести диагноз поставил, но решил своих интернов испытать. А в том потоке такой нагловатый парень был… Выскочка в общем, отличник. Вот ему-то этот пациент и попался. Так тот сидел у его кровати, каждый его колик диагностировал, кучу анализов провёл… Лаборатория целую неделю на него одного только и работала. В итоге поставил он диагноз – псариазный рак тринадцатиперстной кишки. И говорит такой на полном серьёзе, – Вера выпрямила спину, надулась от важности, и поправила на переносице воображаемые очки, – «Конечно, название ещё рабочее. Но когда я напишу докторскую и запатентую эту болезнь, её назовут в мою честь».
Макс расхохотался ещё больше, и сполз по спинке дивана. Вера тоже смеялась, заглушая собой всё то же глупое шоу, где уже, кажется, начиналась драка.
– Да… – смеялся парень, – Такую болезнь действительно стоит назвать в его честь. Просто феноменальный провал!
– Ага. Он потом ещё неделю ходил напыщенный, сияющий. Наверное, уже на полном серьёзе на Нобелевскую премию рассчитывал. Пока доктор Астар не сбил с него нимб величия. Пациента выписали, и он поспешил тут же переехать в другой район, чтобы не подлетать к нашей больнице больше на пушечный выстрел.
– И я его хорошо понимаю.
– Так