Берендей. Ольга Леонардовна Денисова

взял ее под мышки и усадил на диван, стоявший рядом. И ей так понравилось, как он поднял ее, – легко, словно игрушечную. И еще понравилось, что он сделал это так, как будто по-другому и быть не могло.

      – Ну что? Лучше стало? – он оглядел ее лицо, словно ощупал рукой.

      – Да, наверное, – Юлька не была вполне в этом уверена. Смесь ощущений давила на нее, и она не могла сказать, кружится голова от радости, или от его взгляда, или от духоты, крепкого чая и похмелья.

      – Тогда одевайся, пойдем на воздух.

      – Да мне только сапоги надеть и ватник, – ляпнула Юлька, и потом подумала, что в новой шубке, которую ей подарил папа, она выглядит куда лучше…

      – Где твои сапоги? На веранде?

      – Да, наверное.

      Егор вышел, и Юлька закрыла лицо руками. Как хорошо! Как чудесно! Так чудесно, что невозможно дышать. Так хорошо, что кружится голова. И мысли путаются. Хочется плакать и петь.

      А он, прикрыв за собой дверь, стоял уткнувшись лицом в косяк и сжав ладонями виски. От того, что ему тоже хотелось плакать и петь. И тоже нечем было дышать.

      Егор вернулся не больше чем через две минуты, в сапогах и расстегнутом ватнике, и нес в руках ее белые дутые сапожки. Его лицо было спокойным и непроницаемым.

      – Как ты догадался, что это мои? – спросила Юлька удивленно.

      – Видел, – он пожал плечами.

      Юльку качнуло на пороге веранды, но Егор поддержал ее под локоть. Поддержал ровно настолько, чтобы она не упала, и сразу убрал руку, как будто обжегся.

      И вдруг остановился. Словно вспомнил о чем-то. Юлька успела обогнать его на два шага и удивленно обернулась: он стоял и выглядел растерянным. И лицо его побледнело, так побледнело, что это стало заметно в тусклом свете лампочки над крыльцом.

      – Что-то не так? – испугалась Юлька.

      Он встряхнул головой.

      – Нет, все нормально. Пойдем.

      Юлька подумала, что не все нормально, он обманывает ее. И в прошлый раз, когда он выходил на улицу, тоже было не все нормально. Но она не решилась спросить о том, о чем он хотел умолчать.

      А на улице падал снег – крупный и пушистый. В свете лампочки он искрился и переливался всеми цветами радуги, а внизу, наоборот, выглядел матовым и теплым. Было тихо. Так тихо, как бывает только зимой. Так тихо, что Юлька слышала, как снежинки падают на крыльцо. Легкий мороз тронул ее горячие щеки, и у нее сладко защемило в груди. Как замечательно! Чудо, так внезапно произошедшее под новогодней елкой, никуда не пропадало. И волшебная ночь только начиналась. И кто знает – может быть, за этой волшебной ночью наступит волшебное утро?

      Егор оглянулся в сторону леса, и Юлька увидела, как передернулись его плечи.

      – Ну что? Куда пойдем? – спросил он непринужденно, но прозвучало это натянуто.

      – Пойдем к реке.

      Он кивнул и сбежал с крыльца. Как будто прыгнул в воду.

      На дороге к реке не горело ни одного фонаря. Она вилась среди леса, но не того, большого, который начинался в двухстах метрах от Юлькиного дома, а небольшого перелеска, шириной