Взаперти. Софья Кайс

себе под нос. Я дам честное слово, поклянусь, чем только возможно поклясться, и буду настаивать на своем, что бы они ни говорили. Но не стоит отрицать, что я могу их разозлить. А учитывая их неуравновешенность, это может плохо кончиться.

      Этот вариант довольно рискованный. Они вполне могут мне не поверить. Даже не могут, должны не поверить. Любой бы не поверил. А если так, тогда стоит направить их на путь истинный. Постепенно, когда они дружелюбно настроены, начать говорить с ними. И не умолять, чтобы они меня отпустили, а именно объяснить, что то, что они делают, – неправильно и недопустимо.

      С этого дня я начну действовать. Если вариант с побегом пока невозможен, надо пробиваться насквозь.

      Продумав план действий и что я им скажу, мне стало чуть легче. Я не хотела, чтоб они пришли. Еще одну пытку я не выдержу. Не знаю, согласилась бы я, скажи они мне, что отпустят меня сразу после того, как на ногах не останется ни одного ногтя. Я умру, если придется терпеть еще и это.

      Я мечтаю о том, чтобы мне позволили прогуляться по улице. Пусть со связанными руками и заклеенным ртом. Мне кажется, что я не чувствую ног. Нужна хоть какая-то физическая нагрузка. А иначе, боюсь, я разучусь ходить. Или заболею. Многие болеют от отсутствия физкультуры.

      По правде, дело даже не в этом. Все, что мне нужно, – это свежий воздух. В подвале воздуху неоткуда взяться. Тут нет окон и дверь постоянно закрыта. А в ящике и того хуже. Дыры не спасают. Если я не убьюсь сама, меня убьет нехватка воздуха.

      Как там мама с папой? Как брат? Вот опять – неизвестность. Не хочу заставлять их волноваться. Тем самым я причиняю им боль.

      Не могу больше тут находиться. Меня давит со всех сторон. Хочется пить и есть. Я постоянно думаю о тех временах, проведенных на воле. Даже работа, в то время ужасно докучавшая мне, теперь казалась восхитительной и желанной. Что угодно, лишь бы не было так скучно. Кроме мыслей, я ничего не могу делать. Не могу даже ударить по крышке ящика. Лишь двигаю стопами ног, чтобы разгонять застывшую кровь, и все. Ноги связаны в области коленей, что усложняет задачу в движениях.

      У меня уже не осталось воспоминаний, которые я могу обсудить сама с собой. Посмеяться, какой я раньше была глупышкой, или, наоборот, с достоинством вышла из какой-либо ситуации.

      Мое самое раннее воспоминание, когда мне было где-то два годика. Именно годика, не года. Я сидела на полу в гостиной и собирала пирамиду из кубиков. Собрала большую пирамиду, а потом ее разрушила.

      Не понимаю, как можно быть такими бесчувственными.

      Каннибал и Горгона, я их терпеть не могу. За три дня… или больше? Они принесли мне столько боли, сколько я не испытывала за всю свою жизнь. Своим присутствием делают мне плохо и отсутствием тоже. Когда их нет, я лежу совершенно одна в темном пространстве. Не сказать, что изнемогаю от нехватки воды, но, безусловно, жажда присутствует. К счастью, не сильно ощутимая. Порой, уйдя в себя, забываю про это. А только вспомню,