Тени Обратной Стороны. Часть 1. Заблудший путник. Станислав Федотов

неподвластная смерти душа сотворена великим Создателем, Владыкой Света Эрдонартом, тогда как слабая, гниющая плоть принадлежит Нергеддеону – поверженному, но не сдавшемуся Повелителю Мрака. Поэтому даже с почившими властителями старались поскорее проститься, а потом, как это называется, предать тленное Нергеддеонову пламени. Вот и мастера сейчас, должно быть, ждёт краткая, пусть и весьма торжественная поминальная служба, а потом – погребальный костёр да скромная табличка на стене колумбария.

      Монастырская церковь первое время вызывала у Айдана противоречивые чувства. В его родном Аойне, следуя ещё имперской традиции, храмы обычно строились круглыми, с как можно более широкими и высокими окнами – насколько хватало мастерства зодчих, лишь бы только всё это не рухнуло – избегая искусственных источников света, особенно пламени, которое принято ассоциировать с Владыкой Мрака. В последнее время сверху стали подвешивать кристаллы Эр-Хандова камня, дающие чистое и лишь немного пульсирующее свечение, – целыми гроздьями в особенно богатых церквях. Но Эр-Хандовы кристаллы не зря звались чародейскими: их сияние питали те же самые потоки Силы, которые и колдунам дарили способность к магии – а разве не запрещено колдовать в храмах? Конечно, сравнивать бездушный осколок с волшебником из плоти и крови можно лишь с натяжкой, но многих богословов это сопоставление всерьёз беспокоило. Впрочем, пока учёные спорили, простые клирики вовсю закупали кристаллы для своих церквей. Никуда не денешься: в пасмурную погоду без них либо свечи, либо тоска беспросветная. А если дождь? Королевская гильдия магов предлагала собственные светильники, ещё более надёжные и сравнительно недорогие, но творения безбожных рук лишь оскорбят Эрдонарта.

      Здешний храм был совсем другой. Начиная с того, что в плане это был прямоугольник, а любой хоть сколь-нибудь образованный аойнец сразу скажет, что именно эта форма свойственна храмам неэрн, отвратительных рогатых тварей, поклоняющихся тьме. Внутри он рядами колонн разделялся на три нефа, из которых крайние были весьма приземистыми, а центральный взмывал далеко ввысь, и под сводом его переглядывались два ряда узких окон. Стена напротив главного входа рассечена по вертикали, она сочится спокойным белым светом – так называемый «Алтарь святого Ремигия» – во время общей молитвы его сияние делается золотым, тёплым и таким вещественным, что хоть по кубкам разливай. Своё прозвание он унаследовал от одного не вполне ортодоксального священника, совмещавшего проповедь с чародейскими изысканиями; этот Ремигий даже и близко не был святым и умер под церковным осуждением, но одно из его изобретений обессмертило если не душу его, то, по крайней мере, имя. Впрочем, более старые и циничные монахи говорили порой просто: «Дырка в рай» – а чаще даже: «Замочная скважина святого Ремигия».

      Кое-как отдышавшись, Айдан просунулся в неплотно прикрытую дверь – только б не скрипнула! – и в золотистом ореоле узрел ангела, простершего десницу