Предатель. (Не) его семья. Александра Стрельцова

за что ты так со мной, любимый?

      – Мммм, – срывается с губ, когда меня скручивает очередная схватка.

      Как страшно и больно! А ещё мы едем почему-то очень долго, или же это мне так кажется, ведь клиника Елены Эдуардовны совсем рядом, десять минут на машине.

      – Милана открой глаза! Открывай, не смей отключаться, держись любимая! Мы почти приехали, – гремит голос мужчины, от его «любимая» сердце колет, словно в него вонзили самый острый нож, из глаз новым потоком прибавились слёзы.

      – Нет, – через силу качаю головой, – не любишь, – говорю с рыданием.

      – Терпи родная, – явно не слыша моих слов, продолжает Паша, – всё Милаш, приехали, – кричит следом и машина останавливается.

      Паша не успел ещё выбраться из машины, как задние двери открылись, с двух сторон появились люди в белых халатах.

      – Вытаскиваем, аккуратно, – раздаётся голос Елены Эдуардовны, – Милана держись, держись девочка, сейчас мы вам поможем…, Паша отойди, ты только мешаешь.

      – Я сам, дайте я сам…

      – Павел отойди!

      – Убери к хренам свои руки, пока я тебе их не переломал!

      Я не вижу, что происходит, прикрыв глаза не могу их открыть, только слышу и чувствую, как меня вытаскивают из машины.

      – Чёрт, слишком много крови, в операционную, срочно! – холодно командует мой доктор.

      – Спасите, его, прошу, – еле размыкая губы, прошу врача.

      – Спасём, ты только держись, Милана, разговаривай со мной, слышишь? – меня хлестать по щекам, везут на каталки, слышу, как шуршат колёсики по земле, – расскажи, как так получилось, плохо стало резко или было недомогание с вечера? – задаёт вопросы Елена Эдуардовна.

      – Нет, резко, – говорю, а в голове гремит голос Паши, и его слова о их с Алиной ребёнке, которого она убила.

      Сделала аборт?

      Рассказывать женщине из-за чего всё случилось не собираюсь, не нужно посещать чужого человека в такие вещи.

      Не сестра она ему! Такая же как я, или же жена? Если так, то теперь понятно его редкое появления, вечные командировки, и это «ПАПА». Боже. В каком обмани я жила, он столько врал, а его мать? Она же всё знает!

      – Туда нельзя, Павел, здесь жди!

      Да-да! Не пускайте его!

      – Давление низкое, большая кровопотеря, в приоритете мать, или оба? – раздаётся басовитый мужской голос.

      – Ребёнок, – резкий ответ от Елены Эдуардовны.

      – Сбрендила? – вновь мужчина.

      – Толя, делай то, что тебе сказано, сначала спасаем ребёнка, а уж потом…, если конечно вытянет…

      – Ну как знаешь, если что, я не при делах, сама будешь расхлёбывать, – перебивает мужчина моего доктора.

      – Нечего будет расхлёбывать, приступаем, – командует женщина и меня с каталки перекладывает на что-то высокое, и укладывают на бок.

      – Только не шевелись девочка, нужно обезболить, – хруст ножниц и ткани, и мою спину смазывают чем-то холодным.

      А дальше моё сознание то меркнет, то вновь возвращается. Расплывчатые силуэты, протяжные голоса, слов не разобрать,