Спас на крови. Эль Дарун

претензии ко мне есть? – Справа стоящий от императора генерал, сотрясая своими «брылями» заголосил:

      – Какое право вы имели вламываться в мое ведомство и учинять там самоуправство! Щенок! – Я быстро приблизился к генералу и сунул под нос ему свое удостоверение и нагло сказал:

      – Комитет, Государственной, Безопасности… Что тут не ясно?! Я отвечаю и за вашу безопасность тоже, если вы утратили чувство самосохранения, то я пробужу его в вас! Революционеры проникли во все ваши структуры и чуть ли на голове у вас не танцуют… А вы, даже в ус не дуете, пребывая в клубах никотинового дыма! – Я повернулся к императору российскому и просто спросил:

      – Николай Александрович разрешите идти? Я не в силах смотреть на этот исторический шлак! – тот только кивнул в знак согласия, потому что видать и сам не знал, что делать с этой толпой «пропойцев», старых блудников и пожирателей государственного бюджета.

      Не то, чтобы я был сильно обижен или оскорблен, но вернувшись в свою берлогу я затащил Аннушку в ванную комнату, и мы просто придавались похоти больше часа. Таким образом, я снимал с себя накопленный негатив и конвертировал загубленный день в нечто удобоваримое. Мне понравилось, а Аннушке судя по её крикам и стонам, тоже.

      Я привык к пятидневке в мирное время, а столица жила по правилам мирного времени, хотя я затылком ощущал весь кошмар проведения осенне-весеннего бдения в траншеях и окопах. Промозглость, сырость, вши, болячки, как грибы, возникающие то тут, то там. Фельдшеры и лекари, тяжело вздыхающие и молящиеся ежедневно о том, когда же наконец, закончится этот кромешный ужас. Я сделал дело, да – жёстко, да – кроваво. Да, минуя множество положенных процедур, но, если следовать букве закона, на пять выявленных революционера, последние, успевали «заагитировать» десяток и в итоге мы получаем странную математику, где как не крути, действие начинает опережать противодействие, приводя тем самым все усилия органов правопорядка к нулю. А оно мне надо? Нет конечно! Поэтому… Либо аборигены принимают «мои» правила игры, либо пусть все идут дружно в задницу, а я, напевая «джинголс бенс» уезжаю в Америку, к чёртовой матери. На кой хрен мне весь этот геморрой, если эти «дурики» решили самоуничтожиться?!

      Утром пришла Глаша. Это наша экономка, которой я даже зарплату плачу. Молодая, дородная, симпатичная… Видать, императрица лично мне подбирала персонал, только первого класса. Так сказать, марки «А», за что я ей был очень благодарен. Белье в стирку, пару купюр Глаше на пополнение припасов в дома и небольшой «взгревчик» для уборщицы, так как я уверен, что та «задолбалась» убирать следы десятков служивых. Дом – домом, но я случайно его превратил в управление розыскной полиции. Да, превратил. А что у меня был выбор?

      Поднялись мы поздно. Анна до сих пор еще находилась в спальне и приводила себя в порядок после бурной ночи, а я в это время планировал субботу. Традиционно, еще по правилам «того» мира, суббота – это семейный день. Мама всегда