Любовь зла, или Музейная редкость. Алексей Николаевич Мельков

Что поделаешь. Сейчас все так живут.

      ЛЮСЯ. Не все, мамочка! Ой, не все…

      ВЕРА. По крайней мере, честные и порядочные люди живут небогато.

      ЛЮСЯ. Мама, ты окончательно потерянный для современной жизни типаж.

      ВЕРА. Я не типаж, я твоя любимая мамочка. Надеюсь.

      ЛЮСЯ. Ну, прости, прости меня, мамочка. Давай я тебя поцелую. Слушайте, Сан Сан, можно я буду вас так называть? А то, Александр, да ещё и Александрович… это что-то из старой грустной истории о декабристах и их чудных жёнах.

      САША. Да, пожалуйста! Меня все коллеги так зовут.

      ЛЮСЯ. И где же вы изволите трудиться со своими коллегами?

      САША. В небольшой специализированной редакции.

      ЛЮСЯ. О! Специализированная редакция. Звучит весьма интригующе. И на чём же вы, простите, специализируетесь?

      САША. В основном я работаю с редкостями.

      ЛЮСЯ. Интересно, интересно… Похоже, вы попали по адресу. Мама то у нас в музее работает, в старинном особняке. Поэтому, наверное, и мнит себя светской дамой.

      ВЕРА. Ничего я не… мню. А Александр Александрович прекрасно осведомлён о том, где я работаю. И, между прочим, будет писать статью для архитектурного журнала о нашем особняке.

      ЛЮСЯ. Вот, слышали это: «Нашем особняке!»

      САША. Знаете, Люся, я бывал у Веры Павловны на работе. И могу сказать вам с полной ответственностью: у них прекрасный музей! А уж про здание я вообще молчу. Жаль, конечно, что оно в таком состоянии. Но в этом и состоит моя задача – помочь привести особняк в первозданный вид.

      ВЕРА. От особняка, честно говоря, остались одни стены.

      САША. Вера, стены это уже полдела. А старинные оконные переплёты, а лепнина? Да взять даже ту небольшую картину при входе. Вы настоящие богачи!

      ВЕРА. Имеете в виду картинку, на которой нарисована лошадка, гуляющая посреди степи?

      САША. По-моему, это лошадь Пржевальского.

      ВЕРА. Возможно. Её кто-то из временщиков принёс. Видимо и позабыл, когда съезжал второпях. Она у нас как предмет мебели числится.

      ЛЮСЯ. Прости меня, мама, но, по-моему, ты просто… лох! Сан Сан, ну вы то совсем не производите впечатления наивного человека. Вы, надеюсь, догадываетесь, что будет если, вдруг восстановят мамин дворец?

      САША. Что?

      ЛЮСЯ. Да его на следующий день приспособит для своих нужд какая-нибудь серьёзная ответственная личность, которой это здание окажется гораздо нужнее, чем какому-то там провинциальному музею. Сан Сан, вы то наверняка знаете, как всё бывает.

      САША. Знаю… И, увы, не понаслышке.

      ВЕРА. Ну вот, как всегда: всё было хорошо пока в дело не вмешалась тургеневская девушка.

      ЛЮСЯ. Ладно, забудьте, не будем о грустном. Пойду одеваться. А вы тут любезничайте и плетите свои дворцовые интриги.

      САША. Знаете, Люся, я намерен приготовить одно очень вкусное блюдо. Останетесь на ужин, юная нигилистка?

      ЛЮСЯ. Вы, конечно, проницательный человек Сан Сан… Но сегодня я ужинаю с другим мужчиной.

      За