Миры без визы. Берегиня. Эльза

говорит нельзя. За дверью следить надо, а то каждый сможет ее открыть. Будем – говорит – ее сторожить, чтобы никто больше эту дверь на петли никто не повесил и не открыл. Я тебе этот дом припишу, ты следи за этим. А может сама до хозяйки Двери этой доживу. Может увижу. Попрошу ее и она Сонечку спасет.

      Короче, она все считала, что Сонечка не утонула, а жива и вернется в дом. Все говорила, эта как ее, стражница. Мол придет и разберется.

      Помолчав немного, Игорь продолжил. Не помню как она ее называла, только говорила дом до ее прихода надо сберечь.

      Вспомнил, Саша, вспомнил, вдруг ободрился он, она их берегинями называла. Берегинями.

      Бабушка Люся все говорила, что эти берегини, редкость большая, мол сама она за свою долгую жизнь только один раз ее и видела.

      – Сашка, ну какой-то бред, и я тебе еще его рассказываю. Завтра из дома съедим. Все. Спать.

      Я молчала в ответ и муж, тоже немного помолчав вновь продолжил:

      – Я потом, когда бабушка Люся не видела, эту дверь пару раз на петли пытался навесить. Ну никак, никакого толку. А один раз по осени опавшие листья жег. Сгреб все в одну кучу, сверху дверь положил и поджег. Ты ее видела, она какая-то легкая и при этом прочная, ну ведь вроде деревянная. Повернулся спиной к костру и пошел в дом. Сел в то кресло, что на кухне стоит. Сидел на реку смотрел. Все вспоминал о том, что было связано с этим домом. Гадал что будет. Как жить дальше буду. А Потом побрел к костру, затушить остатки того, что не сгорело. И что ты думаешь? Не знаю, что там я не так сделал, представляешь, выхожу весь этот хлам садовый сгорел, от листьев следа не осталось,  огонь потух, а дверь сверху как лежала, так и лежит?

      Подошел ногой ее пнул, да думаю:

      – Черт с тобой. Лежи может за зиму кто тебя стащит, ну или весной мальчишки плот из тебя сделают. Убирать и прятать тебя не буду.

      Все как-то пошло своим чередом, дни шли за днями. Я делами занялся, на работу здесь устроился. Жалко было бабушку Люсю одну оставлять, да и Соня мне бы не простила. Жил до самой смерти бабушки Люси. Про дверь я вообще забыл. Да и не видел ее больше. Видно, все-таки мальчишки стащили.

      Там в столице, когда предложение о смене офиса получил, долго думал везти ли тебя в этот дом. Потом решился. Что вспоминать про бабушкины сказки. Да и дом уж очень прочный, добротный. Решил – не понравиться тебе – продадим.

      А тут, представь я с работы пришел, и – Дверь, в дверном косяке, открыта, прямо как в тот злополучный день. И ты. У меня сердце остановилось. Второй раз это я не переживу! Ну я не на шутку испугался тогда, накричал на тебя. Проси!

      – А в какое время года пропали родители Сони?

      – С чего ты решила, что они пропали? Бабушка Люся говорила, что где-то погибли. А впрочем… по осени это было, по-моему, ноябрь. Спи Саня, хватит бред мой слушать.

      Он замолчал, глядя в потолок. Затем повернулся спиной ко мне и заснул, ну или сделал вид, что заснул.

      А я все лежала и думала о том, что в этом доме живет какая-то семейная тайна, и это точно не бред старушки. Соня- пропала, ее родители