История одного окопа. Николай Владимирович Авдеенко

войск находился на плацу. Все военнослужащие части, за исключением тех, кто пребывал в суточных нарядах, одетые по полевой форме ждали командира полка – полковника Косолапкина Александра Васильевича. Даже военнослужащие оркестра, обычно одетые в повседневную форму, были в полёвке, а вместо музыкальных инструментов в руках они держали разного рода метёлки, лопаты и прочие предметы хозяйственного инвентаря.

      Мало кто любил этот день. Каждый год, в первый понедельник июня начинался так называемый подготовительный период. Другими словами, на месяц все военнослужащие забывали о боевой подготовке, стрельбах и тактических занятиях, наступала пора наведения порядка и косметического ремонта. Удручал ещё тот факт, что контрольная проверка, закончившаяся всего пару дней назад, ещё держала всех бойцов в напряжении. Многие переживали из-за своих оценок за сдачу всевозможных нормативов, ведь если даже один предмет будет сдан неудовлетворительно, то с премией можно было бы распрощаться как минимум на полгода и, разумеется, такая перспектива никого не устраивала.

      Ещё одним малоприятным фактором являлось отсутствие солдат срочной службы, которые раньше выполняли всю грязную работу. Ещё несколько лет назад наведением марафета на территории части занимались исключительно рядовые, но после перевода службы на контрактную основу, роль срочников начали исполнять контрактники. В первое время было дико наблюдать за тем, как сержанты, а иногда и прапорщики, выходили с мётлами на территорию и «вылизывали» её до блеска, или ещё хуже, драили туалеты. Но спустя примерно полгода все привыкли к этому явлению, и если недовольство кто-то и выражал, то делалось это исключительно внутри собственного подразделения.

      Как бы там ни было, почти две сотни человек, обливающихся потом из-за жаркой погоды и не совсем подходящей для неё полевой формы, застыли в ожидании полковника Косолапкина. Обычно он выходил на плац к девяти утра, но за полчаса до этого все подразделения как по команде выдвигались к месту построения и упорно ждали начальника. Всё же это армия и дисциплина здесь на первом месте. Собственно, к девяти часам Косолапкин и появился.

      Полковник был невысокого роста, но всё же громкое звание офицера он оправдывал – грубые черты лица, выделяющийся волевой подбородок (хотя на самом деле их было два), ровная, как натянутая струна спина, и блеск в глазах, выдавали в нём великого полководца, ну или по крайней мере желание казаться таковым.

      Начальник вышел на плац, окинул взглядом своих подчинённых и гаркнул, приложив руку к виску.

      – Здравствуйте товарищи!

      – Здравия желаю товарищ полковник! – спустя пару секунд в унисон прогремел ответ.

      – Полк, равняйсь! – головы всех бойцов одновременно повернулись. – Под государственный флаг Российской Федерации смирно!

      На мгновение воцарилась полная тишина, можно было уловить, как деревья, посаженные вдоль плаца, шепчутся друг с другом на языке ветвей и листьев. Спустя мгновение из огромного граммофона, установленного на крыше штаба, зазвучали первые аккорды гимна. Подразделения стояли не шелохнувшись до самой последней ноты.

      – Вольно! – скомандовал командир части. – А почему у нас сегодня оркестр без инструментов?

      Вопрос был адресован молодому лейтенанту Володе Пузееву, который пришёл на службу всего год назад. Парню не было и двадцати пяти, но он уже браво командовал прапорщиками, выслуга которых значительно превышала возраст самого начальника оркестра. Правда тех, кто был старше его по званию, он пока побаивался и практически всегда соглашался с их мнением, не вступая в спор.

      – Товарищ полковник, вчера на вечернем совещании вы сами дали указание оркестру выйти на утреннее построение с хозяйственным инвентарём! – отчеканил Пузеев, отвечая на вопрос командира.

      – Ах да! Точно, – еле слышно проговорил Косолапкин, а потом снова выкрутил тумблер громкости своего голоса на максимум. – Ладно. Командиры подразделений, офицеры штаба – ко мне!

      Пара десятков человек, выйдя из общего строя, отчеканив при этом три строевых шага, направились к полковнику. Выстроившись перед начальником, офицеры отрапортовали: «Товарищ полковник, по вашему приказанию прибыл». Дослушав каждого из них, Косолапкин приступил к брифингу.

      – Товарищи офицеры! Я думаю нет смысла вам повторять, что с сегодняшнего дня мы приступаем к выполнению задач подготовительного периода. Каждое подразделение будет иметь свой фронт работ на каждый день. – Косолапкин важно расхаживал вдоль офицерского строя. – Должен сразу отметить, что работать должны все, никто не сочкует. Если я вдруг узнаю, что кто-то филонит или гасится где-нибудь на продуктовом складе, – с этими словами он повернулся к начальнику продовольственной службы, старшему лейтенанту Андрею Красюку, дав понять, что имеет в виду именно его, – то этот человек будет сурово наказан!

      В этот момент гневности и важности Косолапкину было не занимать. Каждый офицер, находившийся рядом с полковником ощутил, что начальник сдержит слово и устроит провинившемуся такую взбучку, что тот её не забудет до конца службы. В этом можно было не сомневаться, поскольку командир части довольно часто