Выбор. Анна Белинская

огорченного ребенка, которого хочется пожалеть. До сих пор не понимаю, как она работает со взрослыми людьми и самостоятельно воспитывает ребенка. Ее место в детском саду: лепить с малышней птичек из пластилина.

      ***

      Мы подъезжаем к знакомому мне адресу, и девчонка резво выскакивает из машины, оставляя свои пожитки на заднем сидении. То есть она уверенна, что я их дождусь. Ухмыляюсь. То ее под угрозой расстрела в машину не затащишь, то избавиться не вариант.

      Первым из калитки выходит голубоглазый, вернее не выходит, а выпрыгивает и несется в сторону машины. Я невольно улыбаюсь, этот парень мне определенно нравится.

      Выхожу из машины, когда голубоглазый подбегает, и протягиваю ему руку, приветствуя:

      – Привет, Шумахер!

      – Привет, Макс! Привет Бамблби! – улыбается во все свои молочные.

      – Что ты там сказал? Бам… кто?

      – Бамблби! Ты что, не смотрел Трансформеров? – удивляется пацан, будто я ляпнул, что Земля плоская.

      Растерявшись, смотрю на подошедшую к нам девчонку и пытаюсь найти в ней поддержку. Она закатывает глаза и улыбается.

      – Бамблби – это герой фильма про роботов, – пздц, помогла, блть, аж стало сразу все понятно.

      – Да, мой любимый автобот! – воодушевленно вещает пацан.

      – Окей, дружище, я понял, а мой Камар-то тут причем? – делаю вид, что понял.

      – Бамблби превращался в точно такого же Сhevrolet Camaro. Это, – поучительно указывает на мою машину, при этом закатывая глаза, – прототип Бамблби.

      Я нихера не понял, но раз режиссёры выбрали для фильма эту модель, значит у меня хороший вкус. Это приятно тешит мое самолюбие, блть.

      Перекладываю сумки в багажник, освобождая задние кресла. Пацан ловко запрыгивает назад, а его мамаша, к моему изумлению, садится на переднее пассажирское.

      Останавливаю машину возле старой панельной девятиэтажки и выхожу вместе со всеми. Хватаю неподъемные пакеты под непонимающе-удивленный взгляд рыжей. Она считает, что я позволю ей тащить эти гири? Я, конечно, не благородный рыцарь, но и не последняя сволочь. Хотя я сволочь, но и не последняя.

      – Я донесу, – поясняю, раз уж сама не догоняет.

      – Спасибо, но не стОит, – вредничает.

      – А я не спрашивал.

      – Пошли, Макс, – тянет за руку за собой мальчонка. Никитос, все-таки, гораздо смышленее своей бестолковой мамаши. – Пока, Бамблби!

      Мы с парнишкой идем впереди, а вредина плетется за нами сзади. Когда мы заходим в подъезд, я мысленно готовлюсь увидеть и прочувствовать все прелести старых панелек: невыносимый смрад, исходящий из мусоропровода, старые разбитые окна, обвисшие почтовые ящики, окурки, грязь, обоссанные углы и лифт «привет клаустрофобам». Но каково мое изумление, когда я вижу цветы в горшках на окнах и чистые выкрашенные стены.

      – А вы, должно быть, ожидали алкашей с наркоманами увидеть? – слово прочитав мои мысли, спрашивает девчонка.

      – Честно, да, – признаюсь.

      Рыжая беспечно пожимает плечами и поднимается на второй этаж, копошится в рюкзаке, выискивая ключи.

      Первым