Школа отваги и мужества. Книга 1. Евгений Николаевич Стребков

после Госов* возвращаются! – с видом знатока проговорил ефрейтор Лизунов. Вздохнул как-то глубоко, по-бабьи, и продолжил, – Счастливые, скоро выпуск! А нам, если поступим, ещё четыре года корячиться!

      – А когда у них выпуск? – поинтересовался Николай.

      – В воскресенье, по-моему, а сейчас «золотая неделя» – ответил ефрейтор.

      – А это, что такое?

      Лизунов загадочно улыбнулся:

      – Эх ты-ы! Сала-ага! Ничего не знаешь! Это когда они ещё не офицеры, но уже и не курсанты. Документы на подписи у Министра Обороны лежат, никто их обратно не заберёт. Поэтому выпускники и гуляют целую неделю, отрываются. Как говорится: дальше Кушки* не пошлют, меньше взвода не дадут! Их даже патруль не трогает!

      И, прищурив глаза, с наслаждением добавил:

      – Э-эх! Красотища!

      Тогда ещё никто не знал, что скоро, это выражение, произнесённое ефрейтором про «Кушку» и «взвод», потеряет актуальность, так как начнётся война в Афганистане*, и в армейской среде будет бытовать уже другое выражение: «Послать за речку», то есть послать за реку Амударья в Афганистан.

      После обеда к ним в класс самоподготовки по-хозяйски зашел высокий, крепкий военный в новеньком, наглаженном офицерском ПШ*, хрустящей портупее* и начищенных до блеска хромовых сапогах. Над воротником, с небрежно расстегнутым крючком, сияя девственной белизной, выглядывала полоска идеально подшитого подворотничка. Этого молодого человека можно было принять за офицера, если бы не выгоревшие курсантские погоны.

      В классе притихли, догадавшись, что это выпускник и просто так в класс он не зашёл. Курсант окинул взглядом абитуриентов и, обращаясь к сержанту, сидящему за столом преподавателя, пробасил:

      – Слышь, браток, дай десяток крепких парнишек, вещички до такси дотащить!

      Сержант внимательно посмотрел на вошедшего, немного помолчал, что-то прикидывая и, не заглядывая в список, назвал фамилии десяти человек. Конечно же, Николай с Серёгой оказались в числе названных, видимо их фамилии были ещё на слуху у сержанта…

      В казарме на втором этаже соседнего здания, куда привел их курсант, царил кавардак. От паркета пахло свежей мастикой, в воздухе витал запах ваксы, новой одежды, кожи и одеколона. Выпускники, кто голый по пояс, кто в одних трусах и тапочках пришивали на полушерстяную полевую офицерскую форму курсантские погоны, подворотнички, гладили, таскали какое-то имущество. Кровати и табуреты были завалены вещами. На полу стояли огромные мешки, похожие на те, в которых Солоха из «Вечеров на хуторе близ Диканьки» прятала своих ухажёров. В казарме стоял шум, все были веселы.

      – Мужики! – крикнул с порога, приведший их курсант, – Кому ещё вещи до такси нужно дотащить! Я помощников привёл!

      К Николаю приблизился высокий сержант, тоже одетый в новенькое офицерское ПШ и полевую фуражку.

      – Пошли, Пацан! Поможешь! – сказал он, смерив юношу взглядом.

      Черный баул громадных размеров, к которому они подошли, казался очень тяжёлым, но