Мы могли бы стать вишнями. Марина Тмин

ветали бы в начале мая.

      если бы нас кто-нибудь выследил,

      с веток слетели бы, головой качая.

      так не делается, кукует кукушка,

      вы другими не сделаетесь, вторит дрозд.

      между теменем и макушкой —

      пропасть, а над пропастью – шаткий мост.

      видишь, они сидят беззаботные и дурачатся,

      а мы, кажется, своё оттанцевали, отпели.

      сделаться бы птицей или деревом на полчаса!

      снегом стаять, замелодиться капелью.

      они сидят там, влюблённые, не торопятся,

      вслух читают друг другу запавшие в душу строки.

      над нами разливается то же солнце,

      тёплое, красивое, одинокое.

      как они никогда не обернутся нами,

      так и мы уже не обернёмся, когда позовут.

      нас даже могут наречь одинаковыми именами,

      но нас не будет, а вишни останутся тут

      день очередной, получившийся – как яйца – всмятку,

      все, что хотелось знать, я в книгах вычитала.

      я научилась делить, умножать и прятать

      нас в обезличенное или неопределённо-личностное

      предложение, гремящее, как кольца на пальцах,

      как серёжки, в ряд выстроившиеся в ушах,

      я видела своими глазами, страшно признаться!

      как карлицы ночь напролёт катались на мышах.

      я за ними гонялась, думая, впрочем – мне это не под стать,

      мне бы реять над толпой транспарантом,

      пока отбивают оставшиеся, вечно отстающие, пять

      на главной площади, там (ну вы поняли, где), куранты.

      мне бы салютом ворваться в ночное небо,

      разлететься и рассыпаться на сотню брызг.

      вечное неугомонное мне бы, мне бы, мне бы…

      растоптать бы все, разорвать и разрушить вдрызг.

      напиши, говорят, какой-нибудь стих о равенстве,

      слышу это и чувствую – внутренний голос стих.

      мы не верим в идеи схожести, баранами упираемся,

      упорно и педантично предпочитаем не видеть их.

      ну, родился ты в прошлом столетии, ты от этого лучше?

      выше, сильнее, быстрее тех, кто из нулевых?

      исключительность и гениальность – это особый случай,

      это не про женщин или мужчин, не про старых и молодых.

      это про смелость вместо вопросов о цвете кожи,

      это умение не заглядывать в спальню и не учить.

      мы в двадцать первом веке все ещё глупость множим,

      если тебе не нравится, посмотри, пожалуйста, и смолчи.

      да не делай ты выводов преждевременно,

      если это тебя не касается, палкой не шевели.

      нетронутое говно не воняет, в отличие от мнения

      ‘самого умного’ жителя Земли.

      что-то было вчера, я вчера что-то помнила,

      что-то очень важное и глобальное,

      или проще, отвечающее на вопрос ‘как дела?’ —

      ‘нормально’.

      что-то происходило – точно! изобрели телепорт?

      заставили рассмеяться печального гражданина?

      было нечто утомительное, как спорт.

      памяти капканы и мины.

      что-то я должна была рассказать, не должна – обязана.

      какую-то важность, задевающую все струны.

      каждый день наваливается столько разного…

      забыть – раз плюнуть.

      а вспомнить потом, варианты перебирая —

      нечего и надеяться, пиши пропало.

      нет, подождите! я…несмотря ни на что…живая.

      вот. донесла! сказала.

      легче не стало.

      на пробежке утренней, огибая сквер,

      о себе усвоила пару истин —

      я писатель, меланхолик и легковер,

      немного фаталист, немного мистик.

      кручу колесо фортуны как барабан

      в ‘поле чудес’, отчаянно лезу вверх,

      лезу за словом в дырявый карман,

      чем