Новые запутанные дела комиссара Жмяка. Иван Владимирович Попов

открыл волшебную дверь, а за ней была стена.

      – Как тут всё загадочно, – улыбнулся Жмяк. – А где рисует этот художник?

      – В моем кабинете, – ответил директор. – Он приносит свой мольберт и краски. Но уверяю, что этот волшебник никогда бы не стал заниматься вандализмом!

      – Возможно, – задумался комиссар. – Ну, что, Питюлькин, давно мы с вами не сидели в засаде!

      ***

      Ночью в главном зале галереи было темно. Сыщики притаились в засаде.

      – Как здесь тихо, – прошептал Питюлькин.

      – Да, – шепотом ответил комиссар Жмяк, – живопись любит тишину.

      Неожиданно послышался какой-то шорох. Жмяк быстро зажег свечу. На сыщиков смотрел удивленный кот.

      – Какой маленький и пушистенький, – сказал Питюлькин.

      – Да, – согласился комиссар, – вот если бы это был большой полосатый котяра, вроде Аполлончика, тогда можно было его заподозрить. А такой – вне подозрения!

      ***

      Утром, когда пришёл директор, он увидел Жмяка играющего с котом.

      – Я забыл вас предупредить, что ночью запускаю в галерею кота, – сказал Картинул. – Он охраняет шедевры от мышей.

      – Простите, что отвлекаю вашего работника от службы, – улыбнулся комиссар.

      – Вы поймали вандалов? – спросил директор.

      – Пока нет, – ответил Жмяк.

      – Жаль, – грустно посмотрел на комиссара Картинул. – Не знаю, поможет это поискам или нет, но пару дней назад в галерею приходили Картюлькин и Червулькин, а учитывая их прошлую репутацию…

      – Не хорошо за прошлые грехи обвинять, наше уважаемое и исправившееся подполье! – перебил директора Жмяк и погрозил пальцем. – Но мне, как сыщику, необходимо всех подозревать и проверять! Пойдем, Питюлькин, поговорим с подпольем!

      ***

      В клубе «ТРЯХНИ КОЛОДОЙ», выступала новая молодая звезда Алезулькина. Она танцевала и пела задорную песню. Картюлькин и Чевулькин сидели за своим любимым столиком и смотрели на артистку, открыв рты. Сыщики подсели к ним.

      – Хорошо поёт? – спросил комиссар.

      – Ага, – ответил Червулькин.

      – Смотрю, вы стали неравнодушны к искусству, – сказал Питюлькин.

      – Ага, – ещё раз произнёс Червулькин.

      – И в галерею зачастили, – добавил Жмяк.

      – В какую галерею? – возмутился Картюлькин. – Нас там сто лет не было! Опять, наверное, что-нибудь расследуете, а мы виноваты!

      – Нет, – замялся комиссар, – раз ничего плохого не делаете – то и невиноваты вы. Работа у нас такая – подозревать. Тут ничего не поделаешь.

      – Понимаю, работа у вас действительно не из лёгких, но мы ничего плохого не сделали! Да и в галерею не ходили! – возмущенно проговорил Червулькин.

      – Не ходили, говорите, – задумался Жмяк. – Похоже, Картинул что-то напутал. Пойдем, Питюлькин, не будем честных людей отвлекать от искусства!

      ***

      Жмяк и Питюлькин вернулись в галерею.

      – Картюлькин и Червулькин утверждают, что давно не были в галерее, – обратился к директору комиссар.

      – Странно, –