Письма Звёздному императору. Лариса Валентиновна Кириллина

матушка, а с Баллайной соседствовал Аллуэн. Всё логично и благопристойно.

      Лаон не мог придумать, о чем говорить с Баллайной, а молчание выглядело несколько нарочитым. В разговор вступила она сама, спросив, где он провел каникулы.

      – С моей семьей, на мысе Морну.

      – У вас там загородный дом?

      – Нет, госпожа. Там маяк, на котором служит мой тесть.

      – А, я помню! И на скалах гнездятся морские птицы, забыла, как они зовутся…

      – Илассиа.

      – Да! Простите, не сразу всплыло в голове. Ведь это имя вашей дочери?

      – Именно так, госпожа.

      – Сколько ей лет, господин Саонс?

      – Уже четыре.

      – Ей не скучно одной?

      – Другой жизни она не знала. А дедушка с бабушкой очень любят ее и стараются не давать ей скучать. Я тоже звоню каждый день.

      – Вы хороший отец.

      – Я стараюсь им быть, госпожа Майвэй.

      – Зачем так чинно? Можно просто Баллайна.

      – Ваши родители не сочтут мои манеры развязными?

      – Нет, ну что вы! Мы теперь кровные родственники. У нас общий племянник!

      – Хорошо. Тогда и я – просто «Лаон».

      К облегчению Лаона, она не предложила перейти на «ты». Иначе он был бы вынужден отказаться. Столь стремительное сближение с сестрой Аллуэна не входило в его намерения. Он вообще ничего про нее не знает. Лишь догадывается, что ей на вид лет шестнадцать-семнадцать, и, похоже, она еще не обручена. Иначе о ее женихе бы упоминалось, а на тонкой руке красовался бы серебряный обручальный браслет.

      Матушка смотрела на воркование Лаона и Баллайны весьма одобрительно. А он продолжал ощущать себя неловко, ибо делал не то, что хотел, а то, чего от него ожидало всё это светское общество. Он гораздо охотнее поговорил бы с профессором Ойонаем о том, существуют ли аналогии уйлоанской церемонии у очага во вселенской истории цивилизаций. Но затрагивать такие материи за общим столом было совершенно немыслимо. А старшие супруги Майвэй беседовали с иерофантом про каких-то знакомых, о которых Лаон понятия не имел. Но фамилии были громкие: Кассай, Виттай… Все – из высшей страты, которой, по сути, принадлежала вся власть на Лиенне.

      Наконец, семейное празднество завершилось долгим и постепенным прощанием всех со всеми. Лаон собирался тихонько попросить Саинну вызвать для него байсун, но внезапно сам иерофант, профессор Ойонай, предложил подвезти его: «Мы ведь с вами живем поблизости, да, коллега? В университетском квартале?»..

      Это произвело впечатление и на Саонсов, и на Майвэев. И неважно, что обиталище Лаона находилось в мансарде студенческого общежития. Слова иерофанта звучали, как если бы они были равны по рангу.

      По дороге профессор Ойонай спросил его, чем он сейчас занимается. Лаон честно ответил, что новых тем пока не осваивает. В основном готовится к лекциям и усердно штудирует космолингву.

      – А зачем вам космолингва? – удивился профессор. – Разве вы ее недостаточно