Блондинка в Париже. Наталия Левитина

Если пойдёшь к директору, я скажу, что ты сама попросила моего брата показать тебе… это.

      – Без разницы. Я маленькая. А твой брат большой. В любом случае виноват он. Знаешь, что будет? Твоих родителей за это накажут. А вас у них отберут и отправят в приёмную семью.

      – Энни, пожалуйста, не рассказывай! Мы больше так не будем! Скажи, что для тебя сделать? Что ты хочешь?

      Я вовсе не собиралась его шантажировать. Хотела только напугать, чтобы он понял, как скверно поступил. Но теперь, после его предложения, меня одолела алчность.

      – Принеси шоколадку! – приказала я. – Большую, с орешками. Нет, лучше две!

      – Хорошо!

      – А ещё… А ещё клубничное мороженое. Я его обожаю.

      – Да, Энни, да! Я куплю тебе всё, что захочешь! Только никому не рассказывай.

      Таким образом, неприятная ситуация принесла мне выгоду. Испуганный одноклассник ещё долго снабжал меня божественными деликатесами – булками, шоколадками, мороженым…

      Пробегали дни и недели, я выживала, как могла. Трагическое событие – гибель родителей – отодвигалось в прошлое, боль притуплялась. Да и моя жизнь теперь состояла из бесконечной череды ран и обид, они заслоняли собой то, что случилось раньше.

      Из любимой дочки, каждое желание которой угадывалось родителями, я превратилась в загнанного волчонка, давно забывшего, что такое доброе слово. Меня никто не любил, я не умела приспосабливаться к людям, заводить дружбу. Попав в новую школу сразу после трагедии, из-за свалившегося на меня горя я была замкнута и нелюдима.

      Если бы я изначально была брошенным ребёнком, тогда, возможно, я бы научилась подлизываться и устраиваться. Но до десяти лет меня оберегали родители, дрожали надо мной. Я была их «очаровательным пончиком», мои пухлые щёки и толстая попа вызывали у них не отвращение, а умиление. О том, что являюсь страхолюдиной, я узнала только от тёти Элизабет. Она постоянно противопоставляла собственную красоту моему «уродству» и не могла поверить, что у нас общие гены. Её издевательства ещё сильнее ранили от того, что внешне она была очень похожа на мою маму. Те же безупречные черты лица, те же яркие бездонные глаза. Я смотрела на Элизабет и видела мамино лицо. И вот, эти глаза – такие же, как у мамы – горели злобой, когда тётя обращалась ко мне, эти губы – такие же, как у мамы – кривились от отвращения, когда тётя на меня смотрела… Разве можно такое понять? Что за насмешка судьбы!..

      Когда мне исполнилось тринадцать, случилось страшное…»

      Я бы молниеносно одолела книгу писательницы Сьюзен Кросс, если бы в течение дня располагала свободным временем. А так – роман снова подвернулся в тот момент, когда я уже начала клевать носом. После вина, горячей ванны и развратной телефонной баллады товарища Константинова я стала почти невменяема. Вот и отключилась, не дочитав новой главы.

      А через три часа уже заиграет будильник – пора на работу.

      На мою любимую работу.

      Глава 9. Катя-Умница, виртуальная и успешная

      Странно ехать