1924 год. Старовер. Виктор Тюрин

не найдя меня, пришли сюда.

      «Поторопился я с выводами», – подумал я, глядя на подходивших ко мне представителей органов власти, затем стал ждать, что мне предъявят.

      Трофилов первым подошел ко мне, затем отстегнул клапан кобуры и положил руку на рукоять револьвера.

      – Гражданин Микишин, вы арестованы и должны последовать за нами. – Это было сказано напряженно-деревянным голосом.

      Второй милиционер, молодой парень моего возраста или чуть старше, вышел из-за его спины и встал чуть в стороне, после чего достал револьвер и направил ствол мне в грудь. За их действиями наблюдали двое больных, куривших самокрутки, одним из которых был Лукич, и шедший по своим делам истопник больницы Трофим. При виде милиционеров он остановился и с любопытством стал смотреть, как меня арестовывают.

      Стоило мне услышать свою настоящую фамилию, как сразу пришла мысль о побеге, но, мелькнув, тут же исчезла. Был бы я в хорошей физической форме, можно было бы попробовать, но только не сейчас. Да и куда бежать, если кругом тайга? Пришлось встать с покорным видом и спросить представителей власти потухшим голосом:

      – За что?

      – Обвинение тебе следователь предъявит, а нам приказано тебя привести! Одежда в палате?

      – У меня ничего нет. Только то, что на мне, – я перекрестился и сказал: – Да не оставит меня господь своей милостью.

      – Сам беглый вор и убийца, а изображает перед нами святошу! – криво усмехнулся второй милиционер.

      «Арест словно сцена в третьесортном театре».

      Второй акт спектакля состоял в том, чтобы меня одеть и обуть. Поиски длились полчаса, зато я вышел из больницы одетый по моде ходоков с картины «Ленин и ходоки». Только старого и замызганного тулупа у меня не было, а все остальное было. Грива нечесаных волос, бородка, синяя полинялая рубаха, серые непонятные штаны с латками и дырками, подвязанные веревкой, а на ногах – онучи и лапти. Стоило врачу услышать, что я беглый убийца, как в его глазах проскочил ужас, но, к его чести, он проявил акт великодушия и не стал забирать нижнее белье, которое мне выдала больница.

      В таком виде, под охраной двоих милиционеров с направленными на меня наганами, меня повели в отделение милиции. Я плелся с унылым видом, время от времени крестясь и читая молитвы. Народ, завидев нас, останавливался и начинал глазеть, высказывая в отношении меня самые разные предположения.

      – Небось, шпиена поймали, – сначала высказал догадку кто-то из любопытных жителей.

      – Какой это шпиен, это белая контра!

      – Какая контра, дурья башка?! Ты глянь на него! В рвань одет, лицо голодное, а ноги сами заплетаются. Видать, в лесу поймали, а теперь допрашивать ведут.

      – Чего его допрашивать, ежели он из леса?

      – Так может, он бандит? – высказал предположение еще кто-то.

      – Дурья башка! Да старовер он! В больничке лежал! – возмутился какой-то мужчина. – Я сродственника там навещал, он мне его и показал.

      – Эй, Трофилов, это кто?! Старовер или бандит?! – выкрикнул еще кто-то из местных