Мы знаем, что ты помнишь. Туве Альстердаль

ответил ГГ, – но именно это мы и пытаемся узнать.

      – А кто еще мог желать Свену зла?

      – А Улоф желал зла своему отцу?

      – Не то чтобы Свен когда-либо упоминал о чем-то подобном… Но все же нетрудно догадаться, если подумать. Выгнать из дома собственного сына и отправить его черт знает куда. А ведь он был еще ребенком. Так я порой думаю, хотя, конечно, я никогда не говорил об этом Свену. Нельзя вот так просто взять и перестать быть отцом родному сыну. Не знаю, как вы разбираетесь с этим делом у себя в Сундсвалле, но до нас дошло, что ваши парни ходят по округе и беседуют по душам.

      – Случается, – отозвался ГГ.

      Рулле Маттссон откупорил еще одну бутылку светлого.

      – Это молчание, будь оно неладно, привычка держать все внутри себя. Смотрите, если увидите, что кто-то недовольно морщит брови, это может означать, что этот кто-то чертовски зол.

      Они по очереди задавали ему другие вопросы, о том, с кем еще общался Свен Хагстрём и что сам Рулле Маттссон делал в то утро.

      В это время у него гостили внуки, это нетрудно проверить – «если вы, конечно, готовы положиться на показания двух карапузов трех и пяти лет». Кажется, они смотрели мультик про Петтссона и Финдуса и ели на завтрак овсяные хлопья с шоколадом. А еще Рулле вспомнил, что лет семь-восемь назад Свен Хагстрём столовался у одной вдовы в Сёрвикене, которая торговала разными старыми вещами.

      – Может, она и заставила его разоткровенничаться, женщины они ведь такие.

      – Столовался?

      Рулле рассмеялся.

      – Между ними, как у людей одиноких, существовала своего рода договоренность. Мужик приезжает к бабе, та потчует его домашней едой, он помогает ей с чем-нибудь по хозяйству, где требуется мужская сила, потом они вместе приятно проводят время, после чего он уезжает к себе обратно домой. Никто не остается на ночь, не лезет друг другу в душу и не грузит своими проблемами.

      Эйре показалось, что старик искоса бросил взгляд в сторону дома, в который она совсем недавно стучалась. Вдова, сравнивающая людей с акварельными красками. Улыбка, сквозящая в его голосе.

      – Просто сказка, – одобрил ГГ.

      – Однако меня поражало, – продолжал делиться Рулле Маттссон, – что Свен и о своей дочери тоже ничего не рассказывал, после того как она сбежала из дома. Я ведь помню ее, маленькая дерзкая девчонка, настоящая бунтарка. Не знаю, что с ней потом стало. Сам-то я постоянно хвастаюсь успехами моих детей.

      – Еще бы, ведь каждый ребенок – гений, – поддакнул ГГ.

      – Она живет в Стокгольме и работает на телевидении, и у нее есть дочь, – сообщила Эйра.

      Рулле поймал рукой осу и отшвырнул в сторону. Сбитая с толку, та растерянно полетела прочь.

      – Но тогда почему он мне ничего об этом не сказал?

      – У тебя есть дети? – спросил ГГ, когда они покидали Сандслон.

      – Пока нет, – ответила Эйра.

      – Но ведь тебе уже за тридцать?

      – Гхм.

      – Не жалеешь?

      – Им что, обязательно надо выезжать