Железнодорожный почтальон. Владимир Плеханов

взял в руки фонарь, и мы все вместе, пройдя в тамбур, снова подошли к открытой Натальей Петровной входной вагонной двери, встав у самого края откидной площадки. Подумав еще секунд десять, я легким движением толкнул горящий фонарь в черную пропасть, но то, что произошло потом, не на шутку удивило абсолютно каждого из нас. Отлетев по инерции моего броска примерно на полметра или метр, фонарь привычно не полетел вниз, а… остался висеть в воздухе и медленно вращаться так, как это происходит только в настоящей невесомости.

      На целую минуту мы все буквально застыли в оцепенении от такого поворота, глядя на медленно вращающийся в пустоте фонарь, но первым из нас пришел в себя Степаныч.

      – Так, господа, это становится весьма и весьма интересным, – произнес он, тем самым вернув нас обратно в реальность.

      – Может мы каким-то чудом в космос попали? И вот вагоны наши тоже висят в невесомости, оказалось все просто! – каким-то эйфоричным тоном произнес Геннадий.

      – Не знаю, куда мы попали, но то, что здесь на лицо отсутствие гравитации, это факт, – сказал Степаныч, не отрывая взгляда от фонарика, который продолжал медленно вращаться, оставаясь почти на том же самом месте, куда я его бросил, – и воздух для дыхания есть. И, заметьте, друзья, кроме чистого воздуха, там сохраняется или поддерживается весьма комфортная температура воздуха, то есть ни жарко, ни холодно, чувствуете?

      – Замечаете, фонарик медленно вращается в невесомости, а вагоны висят стабильно ровно, не вертятся, даже странно, – проговорил Геннадий, – будто кто-то управляет этой невесомостью.

      – Такое в принципе невозможно! – уверенно проговорил Степаныч.

      – Сам понимаю, что невозможно, но факт остается фактом, – торжествующим тоном ответил Геннадий.

      – Да, все это очень удивительно и даже обалденно!!! Но что касается невесомости, то так бывает, когда при определенной необходимости (для съемок фильмов или тренировки космонавтов) на короткое время создают искусственную невесомость, скажем, в пикирующем с высоты самолете, но мы здесь явно не в брюхе у какого-нибудь Ан-124, иначе бы мы слышали рев или шум двигателей. Да и зачем наши вагоны помещать в самолет, для какой цели? Не понятно! – проговорил я, оставаясь в полном недоумении. – Да и потом, все это происходит уже достаточно приличное время, ни один самолет не может так долго поддерживать эффект невесомости. Тут что-то совершенно другое…

      – Неужели мы и взаправду в космосе оказались? – иронично проговорила Наталья Петровна, – прямо совершеннейшая чепуха! К чему все это? Ехали, никого не трогали, вреда не причиняли, и на тебе… И кто это мог сделать?

      – Пока ничего не ясно, но самое печальное в том, что мы не знаем, чего от всего этого ждать, – с полной серьезностью проговорил Степаныч.

      – Стойте, раз мы в невесомости, можно и до багажного вагона легко добраться! – проговорил я в горячем порыве не только связаться с коллегами, но и, горя непреодолимым