Черные крылья. Эн Варко

же робость, как и однокурсники. Она вызывала восхищение своей совершенной ледяной красотой. А со статуями не общаются, ими любуются.

      Олге тоже притягивал взгляды и вызывал невольную робость. Только красота его на любителя: слишком резкие черты и равнодушный взгляд, а телосложение скорее хрупкое, чем мужественное. И не в его богатстве дело. Наш универ – один из лучших в мире, поэтому здесь многие студенты из очень обеспеченных и родовитых семей. В Олге была харизма – настоящая, а не натасканная профессиональными имиджмейкерами. Она подействовала даже на меня, хотя я себя считала глубоко рациональным человеком.

      Когда узнала, что Олге – один из владельцев «Чёрных Крыльев», это вызвало определённое замешательство. Никогда бы не подумала, что такие, как он, могут опуститься до безвкусного шоу «Ищем таланты». А его поведение в башне сегодня и вовсе возмутило безразличием ко мне. Но, удивительное дело, стоило на этом равнодушном лице появиться намёку на интерес к моей персоне, как отношение к Олге снова поменялось. Во всяком случае, в его молчании теперь виделось не высокомерие, а внутренняя сосредоточенность на чём-то очень важном. Ещё одним плюсом в его карму послужило то, что в машине он не стал включать музыку. Вот не знаю почему, но я была абсолютно уверена в том, что у него хороший музыкальный вкус и он любит музыку, однако сейчас он вёл машину в тишине исключительно, чтобы не беспокоить нас.

      Значит, меня тоже можно купить за мимолётные знаки внимания? Или это моё внутреннее чувство справедливости пытается расставить всё по местам?

      За этими безрезультатными размышлениями не заметила, как за окном потемнело. Мы въехали в туннель. Он оказался слишком длинным для всех известных мне туннелей Люблина, а главное, освещения здесь практически не было. Фары внедорожника выхватывали только фрагменты бетонных сводов и ровное полотно дороги. Навстречу нам не встретилось ни одной машины, лишь когда остановились на подземной парковке, я увидела несколько автомобилей и мотоциклов.

      Я догадалась, что мы у «Чёрных Крыльев», а это значило, что психиатры в невродиспансере меня обманули. Не было у меня никаких галлюцинаций от стресса. Пока гадала, как к этому относиться, лифт поднял нас в просторное помещение в стиле минимализма. Окна здесь отсутствовали, а свет поступал от спрятанных в стене ламп. Он стал ярче, стоило нам переступить порог.

      Выглядела комната обжито и казённо одновременно. На журнальном столике рядом с брошенным джойстиком стояла пустая бутылка пива, а на диване валялся забытый плед. Но здесь не было никаких личных вещей, которые указывают на индивидуальность хозяина. Удобная мебель, чтобы посидеть большой компанией, домашний кинотеатр, чтобы не было скучно, пушистый ковёр, чтобы ноги не мерзли – вот и всё.

      В комнате мы задерживаться не стали. Олге повёл нас дальше к дверям на противоположной стороне. Я старалась не демонстрировать парням постыдной боли, вышагивала ровно и не морщилась. Мне казалось, что в своей невозмутимости