В долине солнца. Энди Дэвидсон

посмотрел в ту сторону, где было все еще темно.

      – Думаю, дальше на запад.

      Она молчала, будто желая что-то сказать, но не знала как. Тишина повисла между ними, и только ветер дул над равнинами да слышался слабый шум грузовика, переключающего передачи где-то вдали.

      Наконец она решилась:

      – Здесь еще много работы. Тому мало что удалось сделать после того, как заболел. – Она сделала паузу, подбирая слова, но не смогла, поэтому просто отпила кофе.

      Тревис посмотрел на нее. Ветер прижимал халат к ее телу, обводя изящную фигуру. Она красивая, подумал он, но худая. Он чувствовал тревогу в груди – чувство, которому не знал названия и которого не испытывал к женщине очень давно. Испугавшись этого, он отвернулся обратно к рассвету.

      – Что с ним случилось? – спросил он.

      – Рак.

      Тревис кивнул.

      Женщина залезла в карман халата и, достав сложенную купюру, протянула ему.

      – Здесь немного, – сказала она, – но может тебе помочь.

      Он не взял.

      – Пожалуйста, – сказала она.

      Он даже не двинулся в сторону денег. Лишь смотрел себе на запад, в ночь. На немногие оставшиеся на виду звезды.

      Она продержала купюру еще несколько мгновений, после чего сунула ее обратно в карман.

      – Я не хочу тебя обидеть, – сказала она.

      – Я и не обижаюсь, – ответил он.

      Снова молчание, а потом она заговорила, и Тревису показалось, что она говорит, как женщина, пережившая большое горе. Слова ее звучали ровно, медленно, размеренно.

      – После того как я постучалась к тебе тогда в воскресенье, – сказала женщина, – меня крестили. Говорят, будто я впустила Иисуса в свое сердце. Хотя мне кажется, он скорее вошел туда по своей воле. – Она сделала еще глоток кофе.

      Тревису отчего-то подумалось о мужчине по имени Карсон, о котором он не вспоминал много лет. Тот поджег целые джунгли факелом, который нес на спине. Там не было хороших людей. Нет, ни одного.

      – Я не крещеный, – сказал он. – Хотя сейчас, может, мне этого и хотелось бы.

      – Придите ко Мне все страждущие и обремененные, и Я успокою вас[13], – проговорила женщина с улыбкой. – И накормлю в кафе. – А потом добавила: – И буду платить что-нибудь раз в неделю. Если захочешь остаться.

      – В кафе, – повторил он, после чего уселся на корточки и поковырялся в камнях под ногами, подняв останки костей какого-то зверька. Спустя мгновение встал и отшвырнул их, потом отряхнул руки. Между камней пробежала сороконожка и исчезла в траве. – Вы не знаете, о чем просите, – сказал он ей.

      – Думаю, знаю, – ответила она.

      И, сказав это, ушла и оставила его одного.

      Тревис беспомощно наблюдал за тем, как с востока хлынуло солнце, окатив своим ужасным светом равнины, арройо и сухие ручьи. В этом золотом потоке он увидел собственную мрачную судьбу, понимая, что ничего хорошего впереди его уже не ждет.

      II. Рю

      Борго, Оклахома

Весна 1935 г.

      – Ветра нет, – говорит

13

Евангелие от Матфея, 11:28.