Тонкая нить предназначения. Наталья Калинина

что хозяйка питает слабость ко всякому старью. Был в ее доме и старинный патефон, заботливо прикрытый белоснежной вязаной салфеткой, и давно не работающий проигрыватель, похожий на комод на высоких ножках, и чугунный тяжеленный утюг, который, может, еще видал времена батюшки-царя, и отпаривали им кружева на подоле и ленты для какой-нибудь модницы из позапрошлого века. Было много и других предметов, помельче, расставленных на всевозможных поверхностях, от полок до подоконников: фарфоровые статуэтки, раскрашенные глиняные свистульки в виде соловьев, шкатулки, часы и прочее. И не ленилась же тетка Наталья ежедневно протирать все эти безделушки от пыли!

      – В общем, на распродажу я не попала. Но недавно наткнулась на рынке на портрет. Те, у кого он хранился, уезжали в город, дом оформили на кого-то из родственников, а вещи продавали. Как я могла устоять! Купила, конечно. Старинная же вещь, подлинная. Бывшие хозяева за портретом смотрели плохо, совершенно не ухаживали. Может, пылился где-то на чердаке. Мне пришлось его в фотоателье отдавать, чтобы привели в порядок. Еще те деньжищи. Но разве мне жалко? Главное, что у меня он уж будет в целости и сохранности.

      Тетка еще долго ворчала о том, каким неухоженным ей достался портрет и какие деньги она потратила на его восстановление. Марина слушала вполуха, думая над сказанными Натальей словами о случае, после которого санаторий закрыли. Узнать бы, что там на самом деле произошло!

      – Жаль, что усадьба стоит заброшенной, – вздохнула она и завернула кран. – Неужели никто ею так и не займется?

      – Денег нет у администрации. А спонсоры не спешат вкладываться. Может, если бы кто ее из богатеев выкупил? Тогда бы другое дело. Да и то опасно: купят под дачу да изуродуют, камня на камне от прежней красоты не оставят.

      – Леша сказал, что хочет в Интернете выложить фотографии усадьбы, вдруг удастся привлечь внимание к ней?

      – Ну, благое дело, – сказала тетка Наталья, но как-то без ожидаемого Мариной энтузиазма. Странная все же она женщина, живет себе отшельницей, всю жизнь в земле ковыряется, малообразованная крестьянка, а, однако же, любит старинные вещи, они ей словно семью заменяют. Но при этом без огонька отреагировала на желание Алексея не дать усадьбе погибнуть.

      – Все? – окинула цепким взглядом кухню хозяйка. – Раковину насухо тряпкой вытри и иди. Ты мне больше не нужна.

      Марина даже чуть обиделась: вместо благодарности ее отправляют восвояси. Но спорить не стала, молча вытерла, как ей и велели, раковину и аккуратно расправила тряпку на краю для просушки.

      – Спасибо, – расщедрилась-таки на скупую благодарность тетка. – Иди, отдыхай. Я вас к чаю позову.

      Похоже, главной заботой тетки Натальи было то, чтобы ее гости не оставались голодными.

      Когда Марина вошла в комнату, она увидела, что Алексей лежит на кровати и что-то с интересом читает в смартфоне.

      – Поладила с моей тетей? – спросил он, не отрывая