Хроника безумия. Устранение Хельги. Руслан Рубан

от сверстников. Одноклассники начали меня задирать, потом вся школа. Я иногда мог заплакать, само так получалось, даже когда я этого не хотел. Из-за чего получил прозвище "девочка", потому что был слабее своих одноклассниц.

      Я учился на "хорошо". Все, что я делал для родителей, воспринималось как должное. Одноклассники приходили ко мне за помощью с домашкой и контрольной, давали деньги, шоколадки. Травля временно прекратилась. Я думал, что таким образом обрету друзей. Папа поначалу радовался. Потом я сильно уставал, что не успевал свою домашку сделать. Одноклассники шантажировали, как они меня будут травить и игнорировать, если я перестану давать списывать и помогать им. Мама назвала меня тряпкой. Она сказала, что я должен научиться отказывать. В итоге я больше говорил "нет", и отношение одноклассников ко мне ухудшилось. Потом меня три пацана избили, и в школу вызвали родителей. Так за мной закрепилась вторая кличка "стукач". Я старался защитить себя, жаловаться учителям и родителям. Надо мной сильнее издевались. Я все меньше получал защиты. Мама в очередной раз меня отругала. Я возненавидел себя еще больше.

      Потом я ушел в себя, занимался в основном учебой. Надо мной продолжали издеваться, я старался все игнорировать.

      В средней школе я плыл по течению. Мои волосы отросли, из-за чего получал много насмешек. Как-то четыре девочки-дворфийки, которые были старше меня на 2 года, затащили в женский туалет. Они снимали на телефон, смеялись, переодевали меня в платье. Я сопротивлялся, но меня ударили головой о плитку. Я встал слегка избитый (меня еще много раз будут бить в этой жизни), девки продолжали ржать надо мной. В зеркале я увидел себя. Платье на мне хорошо сидело, образ милой кошко-девушки закрепился в голове. Пока я осматривался, четыре дворфийки недоумевали. Они ожидали, что я начну плакать, стыдиться. Хотели таким образом опозорить меня, но случилось все с точностью наоборот. Я им быстро пригрозил:

      "Вы только что парня в женский туалет пустили. Вы хоть понимаете, что я могу вас изнасиловать, сучки?"

      Одну дворфийку я облапал за грудь, и она рефлекторно ударила меня по лицу. Остальные растерялись и убежали.

      "Этот малой какой-то стремный", услышал я. Теперь не четыре дуры надо мной смеялись, а я над ними.

      Собственно, это стало началом моего кроссдрессинга. Папа еще расспрашивал, не задирают ли меня в школе. Я долго убеждал родителей, что со мной все нормально. Меня много раз водили по психологам. Мои переодевания до сих пор воспринимаются родителями, как подростковый бунт или "мне навязали".

      Я слышу громкие стуки. Мама пытается топором открыть дверь. Я режу себе руку. Пытаюсь резать еще глубже. Щеколда от двери отламывается.

      "Гарто!"

      Мама бежит, зажимает меня в объятиях, выхватывает нож из руки.

      "Сынок, мы вас одинаково любим. Ты зачем глупости творишь?" Она целует, раскачивает меня, но я ничего не чувствую. Мне хочется вырваться.

      "Еще раз я узнаю, что ты ходишь в женский туалет, я лично буду за тобой следить". Да, пап, я тебя услышал.

      Детство

      Я давно знаю Гарто, еще с