Бесконечно. До звезд. Навсегда. Ника Климова

чего я снова опускаю глаза. – Я не злюсь на тебя. И между нами ничего не изменится. С моей стороны точно.

      Не верю своим ушам.

      – Я могу понять твои чувства, Даш, но это… Это все временно, несерьезно.

      Горько ухмыляюсь.

      – Просто у тебя никого не осталось, а в последние два года ты постоянно была рядом со мной и решила, что влюбилась в меня, но это не так.

      – Откуда тебе знать, так это или нет? – поднимаю на него глаза.

      – Ты еще совсем девчонка, – мягко улыбается Стас, а мне выть хочется от той снисходительности, что вижу в его взгляде.

      – Мне двадцать, – произношу упрямо.

      – И у тебя впереди вся жизнь. Не стоит тратить ее на старика.

      – Ты не старик, – злюсь я.

      – Мне в следующем году будет сорок. Даша, моей дочери сейчас было бы столько же сколько тебе.

      – И что? – вздергиваю подбородок.

      – Даш, твоя жизнь только начинается. Это тебе сейчас кажется, что ты влюбилась раз и навсегда, но пройдет год, ты встретишь парня и забудешь о своих чувствах ко мне. Поверь, так и будет. Ты даже смеяться над ними будешь.

      – А если нет?

      Стас тяжело вздыхает.

      – В любом случае я не могу тебе предложить что-то большее, чем поддержку и помощь. Я люблю тебя, но как дочь. И это не изменится.

      – Потому что ты любишь Елену? – спрашиваю вслух, а про себя твержу: «Не плачь! Не плачь! Не плачь!» А горло уже сдавливает спазмом.

      – Да, я ее люблю, – отвечает он не сразу.

      – Потому что ей уже не двадцать? – глаза начинает щипать.

      – Потому что я ее люблю, – повторяет Стас. – Но и тебя я не хочу терять.

      Сжимаю в ладонях бокал с чаем.

      – Когда погибли Кристина с Катей, я думал, не выживу, не выплыву. Что-то делал, куда-то ходил, даже что-то ел, но все это было… как в тумане. Я не отдавал этому отчет. Я просто плыл по течению. Даже дома почти не бывал, потому что там было пусто и тихо, как… в могиле. Я восемь лет так жил, Даш. Да не жил, существовал.

      Он встает и отходит к окну. С минуту смотрит в него, а потом поворачивается ко мне.

      – Потом случилась эта авария, в которой погибли твои родители и пострадала ты. Я словно тогда вернулся в тот день, когда погибли мои девчонки. Не смог пройти мимо, не смог себя оставить, потому что мне казалось, что стоит мне только уйти из больницы и ты… Как моя Катька. Мне ведь тогда тоже врач говорил, что нет никакого смысла сидеть в больнице, что Катя в коме и я ничем не могу ей помочь. И я ушел, уехал домой. А она в ту же ночь умерла.

      Стас замолкает. Его взгляд стекленеет и я понимаю, что он сейчас там, в том дне, когда умерла его дочь. Мне хочется его обнять, утешить, попросить больше не рассказывать, но я сижу за столом и просто смотрю на него, чувствуя его боль как свою собственную. Ведь мы оба потеряли самых дорогих нам людей.

      – Я не смог от тебя отказаться, – продолжает он, выныривая из воспоминаний. – Не смог пройти мимо. Наверное, мы оба были друг другу нужны. И с твоим появлением я как будто начал заново дышать, как будто вышел из комы. Ты снова дала мне смысл