Железное золото. Пирс Браун

начинать разговор, и провожу рукой по ее волосам. Я начинаю разминать ей мышцы шеи и спины. Ее гордые плечи расслабляются под моими пальцами, и она, перевернув книгу, кладет ее на колени. Разделенная жизнь связывает крепче, чем плоть и кровь. Она переплетает наши воспоминания.

      Чем больше я узнаю Виргинию, чем больше у нас общего, тем сильнее я люблю ее, как не умел любить тот мальчик, которым я когда-то был. Эо была пламенем, пляшущим на ветру. Я пытался поймать ее. Пытался удержать. Но Эо была создана для другого…

      Моя жена – не пляшущее пламя. Она – океан. Я с самого начала знал, что не могу владеть ею, не могу ее приручить, но я – тот единственный шторм, который движет ее глубины и будоражит приливы. И этого более чем достаточно.

      Я целую ее, спускаюсь губами к ее шее и чувствую вкус алкоголя и сандала ее духов. Я дышу медленно и спокойно, ощущая легкость любви и безмолвное развертывание разделявшего нас пространства космоса. Сейчас кажется невозможным, что мы были так далеко друг от друга. Что когда-то она существовала, а я в то время был не с ней. Все, что она есть – запах, вкус, прикосновение, – позволяет мне понять, что я дома. Она поднимает руку и запускает тонкие пальцы в мои волосы.

      – Я скучал по тебе, – говорю я.

      – А по чему не скучал? – спрашивает она, лукаво улыбаясь.

      Я хочу сесть рядом с ней на кушетку, но она прищелкивает языком:

      – Ты еще не закончил. Продолжай массировать, император. Твоя правительница приказывает тебе.

      – Кажется, власть ударила тебе в голову.

      Она поднимает взгляд на меня.

      – Слушаюсь, мэм. – Продолжаю массировать ей шею.

      – Я пьяна, – бормочет она. – Я уже чувствую похмелье.

      – Тракса умеет заставить человека почувствовать, будто это его моральный долг – держаться с ней наравне.

      – Ставлю десять кредитов на то, что завтра нам придется отскребать Севро от пола дворика.

      – Бедный Гоблин. Сплошной дух, и никакой массы тела.

      Она смеется:

      – Я разместила их с Виктрой в западном крыле, так что мы сможем немного поспать. В прошлый раз я проснулась посреди ночи, думая, что в рециркулятор воздуха угодил койот. Клянусь, если они не притормозят, то через несколько лет смогут самостоятельно заселить Плутон.

      Она похлопывает по подушке рядом с собой. Я устраиваюсь рядом и обнимаю ее. В кронах деревьев вздыхает озерный бриз. Я чувствую, как бьется сердце Виргинии, и мне хочется знать, что видят ее глаза, когда они устремлены на оранжевое небо над ветвями.

      – Здесь был Танцор, – говорю я.

      Она невнятно хмыкает, давая понять, что услышала, и негодуя: зачем напоминать ей о мире за пределами нашего балкона?

      – Он тобой недоволен.

      – Половина сената выглядела так, словно хотела подлить мне яда в вино.

      – Я тебя предупреждала. Луна сильно изменилась со времен твоего отъезда. С «Вокс попули» теперь приходится считаться.

      – Я заметил.

      – Однако