Разбойничья злая луна. Евгений Лукин

фирма. С этим не стыдно и в министерство показаться. – Главный любовно снял с железяки пылинку и насторожился. – Слушайте, а зачем вы мне его принесли?

      – Сделан-то он, конечно, старательно… – промямлил Подручный, чувствуя, что пришёл не совсем вовремя, – но размеры, Алексей Сергеевич, пропорции… Крайне неточно сделано.

      Главный закатил огромную паузу, в течение которой скорбно смотрел на Подручного.

      – Ну, я не знаю, товарищи, – вымолвил он, безнадёжно улыбаясь. – Или у нас нет квалифицированных специалистов…

      Ахломов, не слушая, присматривался к железяке. Нет, как хотите, а не могло это двигаться. Единый кусок металла, монолит. Скорее уж обрезок рельсы поползёт на манер гусеницы. А лапы! Каждая на конце скруглена. Как можно такой лапой что-нибудь ухватить? Может быть, присоски? Показаться невропатологу? Но ведь двигалось же оно, чёрт побери!

      – А достижения?! – Главный уже бегал по кабинету. – Страшно смотреть, как они у нас нарисованы!

      Железяка изумлённо щелкнула и зажужжала. Главный запнулся и укоризненно посмотрел на отпрянувшего от стола Ахломова.

      – Виталий Валентинович, – позвал он, вновь повернувшись к железяке, – здесь можно что-нибудь исправить?

      Вопрос застал Подручного врасплох.

      – Н-ну, если здесь сточить, а тут приварить…

      – Берите, – прервал его главный. – Берите ваш макет и несите его слесарям. Если это их работа – пусть переделают. Если нет – всё равно пусть переделают!

* * *

      Подручный проклял тот час, когда потащился к главному, но обсуждать приказы было не в его характере, и вот он уже стоял в гулком коридоре подвала, держа в руках, как табуретку, эту металлическую нелепость, весившую, кстати сказать, не меньше десяти килограммов.

      Слесарей на месте не оказалось, и опытный Подручный прямиком направился в мастерскую художника. Дверь мастерской – чудовищная, окованная железом дверь с пиратской табличкой «Не влезай – убьёт!» – была распахнута. Из проёма в коридор тянулся сизый слоистый дым, слышались голоса. Подручный бесшумно поставил свою ношу на бетонный пол и прислушался.

      – Деревянный брус, на который кладётся рельса, – веселился тенорок слесаря Шуры. – Пять букв. Что бы это могло быть?

      В мастерской жизнерадостно заржали.

      – Картина, изображающая морской пейзаж. Шесть букв. Вторая – «а».

      – Марина, – вкусно выговорил голос художника Королёва.

      – Кто?

      – Марина, пенёк.

      – Та-ак. Бесхвостое земноводное, распространённое в нашей области. Саня, это по твоей части. Бесхвостое…

      – Слышу. Лягушка.

      – Ля-гуш-ка. Точно. Ты смотри! За что же тебя из института выперли?

      – За хвосты.

      Вновь послышалось жизнерадостное ржание.

      – По вертикали. Стихотворный размер. А у кого из нас диплом литератора? Чего молчишь, учитель? Завязывай с подошвами. Стихотворный размер…

      – Сколько букв?

      – Десять. Предпоследняя – «и».

      – Амфибрахий.

      – Амфибрахий