Все его желания. Аля Кьют

меня оскорбляет даже такое справедливое замечание?

      – В чем же дело? – дерзко выпалила я, садясь на диване чуть выше, чтобы задрать нос и не пасовать перед его упреками.

      Торнтон подошёл вплотную к дивану, склонился и выдохнул мне в лицо:

      – Понятия не имею.

      От него пахло виски и чем-то свежим и мускусным. У меня снова закружилась голова, и стало трудно дышать. Его запах, глаза, шепот просто убивали. Почему он так действует на меня? Как удав на кролика. Я не могу сопротивляться этому голосу. Словно сталь в бархате. Нежный и опасный.

      – Ладно. Поступим иначе. Сними свою рубашку.

      После попыток накормить меня своим членом это требование звучало почти нормально.

      Кэти, подай мне салфетку.

      И соль, пожалуйста.

      Кэти, сними рубашку.

      Только вместо вежливости Торнтон добавил:

      – Живо.

      Я прикрыла глаза и положила руки на пуговицы.

      – Смотри на меня, – потребовал Бенингтон.

      Зачем он этого хотел, я даже не пыталась догадаться.

      Медленно расстёгивая пуговицы, я открывала все больше кожи и, конечно, не удивилась, когда Торнтон провел пальцем от моей шеи до груди.

      Я задрожала.

      Моя кожа покрылась мурашками.

      – Развести камин? Очевидно, здесь холодно, – тут же предложил Торнтон, как радушный хозяин.

      – Н-нет, – запинаясь, отказалась я. – Нормально. Не холодно.

      – Значит, это от меня тебя знобит, Морковка?

      Я сжала губы, чтобы не начать грубить ему, но, разумеется, это не помогло. Гадости так и рвались изо рта.

      – Да, меня буквально трясет от омерзения.

      – Серьезно? Кажется, твои соски иного мнения.

      Он ловко расстегнул замок бюстгальтера спереди и отодвинул в сторону чашечки. Вот где их этому учат? В закрытых пансионах для мальчиков? Я сама вечно мучилась с хитроумной застежкой, а Торнтон как будто каждый день раз в час снимал такие лифчики. Может, и снимал. Я не удивлюсь.

      Эти глупые мысли спасали меня от осознания, что Бенингтон касается моей груди. Он водил костяшками пальцев, едва задевая кожу, но от этого мне было… Мало? Почти больно. Между ног опять сладко заныло. Я снова зажмурилась, пытаясь отрицать это.

      Естественные потребности, в которых я себе отказывала. Мое тело реагирует на его касания. Не более.

      – Ты больше не будешь носить такое белье. Лучше совсем без него, чем тесное и на косточках.

      – А у Вас большой опыт в ношении бюстгальтера, лорд Торнтон? – продолжала кривляться я, чтобы отвлечься от возбуждения.

      Он игнорировал издевку.

      Меня бросало то в жар, то в холод, я старалась унять эмоции, но выходило скверно. Кажется, даже громкое дыхание выдавало меня с головой.

      – Я все еще противен тебе, Кэти? Омерзителен? – спросил Торнтон, внимательно рассматривая меня.

      Вернее, мои соски-предатели, которые восстали против святой Руси и торчали во славу Шотландского лорда-извращенца.

      – Отвечай, когда я спрашиваю.

      Он легонько шлепнул