Фаза быстрого сна. Лина Николаева

как мотыльки слетаются на свет.

      Кэй сделал паузу, только когда они вступили на ярко освещенную площадь.

      – Ой, – он потянул Марка назад, смущенно шепча: – Я не знал, что сегодня день казней.

      Виселица в центре с тремя телами. Среди них – парень, свесивший голову на грудь. Он был обряжен в длинную белую рубаху, но Марк узнал это большое, рыхлое тело, крупные черты лица, соломенные волосы.

      Он ведь прожил с Вадимом в одной комнате два месяца. Парень был занозой в заднице и по-дурацки шутил, но они вместе покидали Акиду, вместе прибыли в Альту, вместе начали испытание Кристоге. Очнулись только в разное время, и Марк уже не видел, куда его отправили. В другой город, как сказал афенор – а правда была вот.

      Так за что..?

      Почувствовав озноб, Марк плотно скрестил руки. Пальцы на правой задвигались, выбивая по телу быстрый испуганный ритм.

      – Что случилось?

      Кэй обеспокоенно заглянул в лицо, затем посмотрел на висящую троицу – а прохожие просто шли мимо глазея.

      – Это… – суррей сбился. – Там человек? У него похожий запах.

      Что, ну что, это еще один план Кристоге? На, смотри, что будет с тобой. Так он хотел сказать? Кэй ведь наверняка знал про казнь и привел его на площадь не случайно, совсем не случайно. «Покажет все, что необходимо»!

      – Пойдем, пожалуйста.

      Какой хороший актер! Такое искреннее смущение, а как отводит взгляд! И щеки опять краснеют. Но разве все аккорды сыграны? Конечно же, нет.

      – Как можно узнать, почему его, – Марк сделал паузу. – Повесили?

      Ну же, пусть скажет! Передать угрозу ведь нужно не только через увиденное – где главные слова?

      – Там всегда пишут, я посмотрю, – покорно ответил Кэй и нырнул в толпу.

      Марк рассеял взгляд, пытаясь увидеть магические нити. Они снова были напряжены как струны, и кончики пальцев закололо – все сильнее, пока их не захотелось сунуть в воду, в лед, лишь бы ослабить жар. Он сделал глубокий вдох, выдохнул, несколько секунд продержал глаза закрытыми, а когда открыл их, руки перестало жечь, ослабли нити. Одних они будто сторонились, а других осторожно касались краешком. Двое или трое прохожих имели их чуть больше – все равно ничтожно мало. Вадим был пуст: просто тело со свешенной на грудь головой без единой капли золота.

      Кэй вернулся:

      – Он ослушался своего господина.

      Лицо Марка перекосилось. Суррей добавил тише:

      – Так пишут, когда эйлы идут против афеноров, которым принадлежат.

      Виски сдавило. Хотелось не то что уйти – унестись с этой площади! А куда, куда – в дом того, кто сказал про необходимость «служить» и показал последствия непослушания?

      Но за что, что сделал Вадим? В нем же не было ничего, кроме самозабвенного желания научиться магии. Как ребенок, он со счастливой улыбкой ухватился за эту возможность, а больше сказать о нем было просто нечего – так сделал ли он что или его показывали подобно тому, как в дом приносили тела сбежавших?

      – Я запомнил, – процедил Марк. – Теперь надо