Псы Америки. Фонд Правосудия. Анатолий Агарков

/emphasis>

      /И. Губерман/

      1

      Оля предложила Сане:

      – Тетя Нина спит в бабушкиной спальне, мы с Кристей на диване в горнице уляжемся. А тебе постелю на полу в кухне. Ты не обидишься? Я приду ночью…

      – Нет, милая, не придешь – постесняешься. Ночевать я поеду к брату. Он здесь неподалеку, на Спиркиной заимке живет.

      – Главврач красногорской больницы Глеб Викторович – твой брат? – удивилась Оля.

      – Старший. Умный. Образованный. Я перед отъездом не смог попрощаться с ним, а надо было поговорить. Так уж сейчас заодно… У него и банька есть.

      Короче, уехал.

      Глеб увидел, обнял, воскликнул:

      – Брат, так рад тебя видеть! С ночевкой? Я сейчас баньку подтоплю…

      В предбаннике Глеб с Александром, оба Викторовичи, пили чай с коньяком.

      – Ну что, Украина совсем с ума сошла или наполовину? Расскажи о своих подвигах в Незалежной.

      – Война там идет – жестокая и странная. Хотя, можно войной происходящее не называть – взять у Путина термин «специальная военная операция». Но ненавидят они нас люто. Ненавидят все русское. И день ото дня круче…

      – Ты уже второй раз мотаешься в Донбасс. Что-нибудь поменялось за это время?

      – Тогда ещё не было СВО, тогда ещё нас боялись.

      – А теперь?

      – Ненавидят.

      – Все украинцы?

      – Кастрюлеголовые все. И Америку тогда так не поминали – больше в Европу рвались. А теперь превозносят Штаты, как верховное Божество – и молятся, и готовы на любые жертвы, чтобы прадедушке Байдену угодить…

      И ещё Саня поведал брату:

      – Раньше на Украине другие были герои, а теперь почитаются исключительно прислужники Гитлера. Памятники им ставят…

      Старший брат покивал головой:

      – Может быть, память кончилась, оборвалась связь времен, что-то заклинило в головах, раз вместо шляп кастрюли стали носить. Раньше хохлы верили Советской власти – теперь стали свидомыми, забыв прошлое. Нового человека Украины будут звать хомо амнезикус…

      Глеб умел говорить умные вещи.

      После бани застолье в семейном кругу.

      Саня похвастал наградой от самого министра Госбезопасности ДНР.

      Глеб потребовал:

      – Покажи.

      Шурик, прежде чем отдать в руки брата АПБ, разрядил его. И предусмотрительно сделал – вскоре уже с пистолетом играл пятилетний Аркадий Глебыч.

      – У меня теперь есть дочь, – похвастался младший брат старшему. – Три годика ей. Завтра мы всей семьей едем подавать заявление в ЗАГС.

      – На Украине нашел?

      – Да почти что. Но живут они сейчас здесь – у тебя в соседях, на Спиркиной Заимке. Знаешь библиотекаршу «Данко» Нину Николаевну?

      – Конечно.

      – А её племянницу Ольгу? А её двоюродную внучку Кристину? Теперь будешь знать – скоро они станут родней.

      – Где осядете? – спросила жена Глеба Татьяна, пронзая деверя беспощадным взглядом: допрыгался, мол, жеребец.

      – Хочу домик купить в Хомутинино. Но не в самой деревне, а на озере Подборном, в пансионате. Как-то был однажды, понравилось – теперь мечтаю осесть. Завтра семью повезу на смотрины. Женское слово всегда последнее в таких делах…

      – Деньги-то есть? – это Глеб.

      – Найду.

      – Профессию не думаешь менять?

      – Пока нравится. И ещё – отгуляю, обзаведусь жильем, семью оставлю дома, а сам на Донбасс рвану. Заболел я им – понимаешь?

      Говорил Саня искренне и убежденно – никто не посмел спорить.

      А потом уже Глебу наедине перед сном поведал истинные мотивы.

      – Понимаешь, брат, первые лица ДНР меня знают, мне доверяют – я у них на хорошем счету. Там не только война, боль и кровь, там заново создается новая республика Малороссия. В Донбассе сейчас легко и просто можно сделать головокружительную карьеру – из кабины «камаза» в кабинет министра.

      Брат со вздохом:

      – Вот было бы у тебя образование, тогда да… А так… Пустые надежды и хлопоты.

      – Ну, не скажи…

      Молча докуривали, думая о своем…

      На следующий день Готовцев с Олей и Кристиной поехали в Увельский ЗАГС утверждать свой союз.

      Ольга дорогой скорей переживала, чем радовалась. В каком-то смысле это трагедия – наспех созданная семья с Колькой-хохлом так и не сложилась в крепкий союз двух сердец. Готовцев, конечно, не такой красивый, но колоритный и в доску свой – понятный, ручной, влюбленный… Баранку крутит как пацан. Надо бы ему посерьезнее дело найти.

      Но куда Саню можно пристроить? Простым рабочим не пойдет – начальство не любит. Свободный труд фермера требует сноровки и многолетней привычки – таковых нет. После службы, как сел за баранку, так и крутит, ничего иного не зная. Правда,