Отрок. Покоренная сила. Евгений Красницкий

из саней…

      – Ишь ты: Фроловна… А ну за волосья ее и сюда!

      – Слушаюсь, господин… – Роська растерянно умолк. – А как же… за волосья…

      – Что непонятно, десятник? – повысил голос дед и пристукнул деревяшкой в пол.

      – Все понятно, господин сотник, бегу!

      – Так. Значит, натаскать на обнаружение засад… – Дед одобрительно покивал каким-то своим мыслям.

      – И еще от стрел уворачиваться, а то Чифа…

      Голос у Мишки, неожиданно для него самого, дрогнул. Дед сочувственно глянул на внука, вздохнул:

      – Кхе… Да, справный был пес… Ты себе-то щенка возьмешь?

      – Нет, не буду.

      – Что ж так?

      – Второго Чифа уже не будет, а другого – не надо.

      – Кхе… Ну как знаешь… А кто же учить пацанов станет?

      – Прошка. Будет кинологом «Младшей стражи».

      – Кем? Михайла, да сколько ж можно?

      – Прости, деда. «Канис» – «собака», «логос» – «наука». Кинолог – собаковед.

      – Собаковед… Придумают же.

      Из-за двери раздался топот ног, девичий визг, в горницу влетела Машка и, споткнувшись о порог, брякнулась на четвереньки:

      – А-а-а, деда-а-а! Он меня за косу-у-у…

      – Молчать!!! Встать! Сопли подобрать! Волосья оправить! Живо!!!

      Машка вскочила на ноги, бодро шмыгнула носом и мгновенно привела в порядок прическу. Только что «во фрунт» не встала.

      «Да, сэр, хорошо поставленный командный голос и четкая формулировка приказа творят чудеса! В патриархальном обществе. А в демократическом – такое в ответ получил бы…»

      – Кто разрешил щенков брать? – прокурорским тоном поинтересовался дед.

      – Им там холодно было, а я…

      – Я не спрашивал: тепло или холодно! Я тебя, лахудра, спросил: кто разрешил?

      – Никто. Но я же…

      – Молчать! Дурищи, щенки еще молоко-то сосать толком не умеют, а вы им что в пасть совали?

      – Потрошки куриные…

      Дверь снова открылась, и в горнице появилась мать. По всему было видно, что пребывает она в настроении самом что ни на есть воинственном.

      – Анюта, я тебя не звал! – попытался пресечь конфликт в зародыше дед. Но не тут-то было. Мать гордо откинула голову и совсем не скандальным, но холодным как лед тоном заявила:

      – Я в своем доме, батюшка, могу и без зова.

      – Совсем охренели бабы…

      – И поэтому нас можно таскать за волосы и бить лбом об дверь? – все тем же ледяным тоном осведомилась мать.

      – Если приказано, то и об дверь!

      – И за что ж такая ласка?

      У матери на лице стал медленно проступать румянец. Дед, похоже, тоже начал заводиться.

      – А за то, что дура беспросветная, только о баловстве и думает! Если башка ни на что больше не пригодна, то и двери ею открыть не грех. – Дед распалялся все больше. – Это еще не ласка!!! Я так приласкаю, забудет как звали, а не то чтобы не в свое дело нос совать!!! Щенков для дела привезли, а не для игрушек! Чурка осиновая, сосунков потрохами кормить. Я вот тебя саму сейчас сырые потроха жрать заставлю!

      Мать выслушала дедову тираду внешне совершенно спокойно,