Вкус твоей любви. Саша Шу

ты хочешь от меня услышать? – спокойно продолжаю я, хотя внутри меня медленно и мучительно умирает моя голодная любовь. – Можешь собирать вещи и уходить, куда только пожелаешь, – продолжаю я свой ужин. Всё-таки трюфели и рис арборио созданы друг для друга!

      – И это всё, что ты хочешь мне сказать? – начинает беситься мой неверный муж. Видимо, он ожидал совершенно другой реакции. Ах, эти вечные ожидания, которые не совпадают с желаниями окружающих!

      – Да, это всё, – отрезаю я. – А что ещё я должна говорить? – насмешливо спрашиваю я, отпивая кисловато-минеральное вино.

      – Ну хотя бы поинтересоваться причиной, – невнятно бормочет Алексей, и я насмешливо перебиваю его:

      – Позволь мне предположить: ты наверняка встретил другую женщину, так? И полюбил? Так сильно и страстно, как когда-то любил меня? Или никогда не любил? – тихо добавляю я, сама уже боясь в это поверить.

      – Нет, дело не в другой женщине, – холодно отвечает мне мой муж. – Дело в тебе.

      И его слова пылают на моей щеке огненной пощёчиной. Мне стоит огромного труда посмотреть ему в глаза, а он с издёвкой продолжает:

      – Мы с тобой женаты всего три года, но ты уже превратилась в домашнюю… – я вижу, как он мучительно подбирает правильные слова, и всё-таки выдавливает из себя: – наседку.

      И видимо, чтобы придать себе ещё больше сил для дальнейших обвинений, продолжает:

      – Ты думаешь, я себе такой представлял семейную жизнь? Где та стильная дерзкая девчонка, которая просто свела меня с ума? Где наши ночи? Что с нами стало? – он отпивает вино, и я только отмечаю про себя, как безвозвратно остыло моё очередное бесподобное блюдо. С драгоценным пьемонтским трюфелем, за который я отдала целое состояние.

      – Мы погрязли в рутине, – продолжает сокрушаться Лёша, как будто это самое страшное, что может постигнуть семейную пару. – Когда мы вообще в последний раз вместе с тобой куда-то ходили?!

      – Так это ты постоянно занят с клиентами и на встречах, – резонно возражаю я, и смотрю, как медленно оплывают свечи, которые я специально зажгла к приходу мужа.

      – Да, а ты постоянно торчишь на работе! – выпаливает он в ответ. – А когда не на работе, то постоянно готовишь свои булки и плюшки! – чуть ли не кричит он мне в лицо, как будто печь плюшки в его представлении – всё равно, что заниматься сексом с двумя бравыми матросиками.

      – Так это и есть жизнь! – не выдерживаю я. – Разве ты сам не этого хотел?! Жизнь – это делать детей, растить детей, кормить их свежими булочками и кашей! – продолжаю я.

      – Ты меня не понимаешь, – успокаивается мой Лёша. – Ты можешь печь плюшки столько, сколько захочешь. Ты можешь сама превратиться в свои двадцать пять лет в одну большую плюшку, – зло бросает он мне. – Я больше так не могу. И не хочу.

      И хотя меня сейчас ударили по самому больному, я, собрав всю свою волю в кулак продолжаю:

      – Если тесто прокисло, его выбрасывают. Нет смысла спасать тухлое блюдо. Я тебя не держу. Ты можешь идти, куда пожелаешь. Любовь всегда только первого