Вакансия на жертву. P.S.: забери меня с собой…. Евгения Шамшина

сейчас не в лучшей форме. Ты вряд ли дозвонишься. Лиса моя сильно переживает.

      – А что такое?

      – Рита слегла.

      – Что это значит? – не совсем понял собеседник.

      – Не знаю. Заболела сильно. И слегла. Пока без улучшений. Температура сорок несколько дней. В себя не приходит.

      Слава обдумывал услышанное. Сложить дважды два было несложно. Да и в подобные совпадения он не верил. Сел в машину.

      – Что ж вы такие трудные все! – рявкнул он, ударив с силой по рулю.

      Рита прошлась по квартире. Сколько прошло времени? Казалось, вечность. Лиса только что уехала. То, как она смотрела ей в глаза, почему-то врезалось в память. Видимо, видок действительно был максимально жалким. Артём написал похабную смску. Отреагировала смайликом. Не выходила из дома, словно по инерции, как будто она вампир и солнечный свет её уничтожит. Закрытые шторы. Тишина. И только иногда музыка в ушах. Нужно отметить, что подбор плейлиста всегда добивал её окончательно. Своеобразный уровень мазохизма. Саморазрушение. Лиса нервничала, зная подругу, как облупленную.

      – Что ты с ней сделал? – спросила она в трубку, глядя в окно. Внимательно выслушала ответ. Но злится, аж прищуривается. – Ты хоть осознаешь, в каком она состоянии? Быстро забываешь, я смотрю.

      Она скинула звонок и опустила телефон, нервно постукивая ногтями. Сегодня даже Макс её напрягал.

      Звонили в домофон. Не отвечала, не заглядывая в телефон. И снова тишина. Поднялась с постели. Глотнула холодный кофе на тёмной кухне. Позвонили в дверь. Перевела взгляд на прихожую. Но не шевельнулась. Знала, что это не Лиса. А более никого не хотела видеть. Тишина. Ещё глоток. Но теперь уже в дверь стучали. И весьма настойчиво. Нахмурилась. Взглянула на экран в прихожей у дверей. Остолбенела на доли секунд. Но открыла. Казалось, ничем уже её не удивить. Гость вошел, молча закрыв за собой дверь. Прошла в кухню, попутно включив свет только над барной стойкой. Он шёл за ней. Она была в тонком кружевном халате, и он видел её бельё. Низ. Верха не было, и грудь слегка просвечивала, плохо скрываясь под кружевом. Оценил. Взяла кружку в руки.

      – Кофе, чай, спиртное?

      Он отрицательно кивнул. Сейчас он мог рассмотреть её. Осунувшееся бледное лицо. Нездоровая худоба. Серая полупрозрачная кожа. Походила на труп, восставший из мёртвых. Глаза казались пятнами на лице, губ практически не было видно. Узнал только волосы, аккуратно заколотые назад.

      – Будешь молчать? – спросила первой.

      – Что происходит? – Голос Славы казался ниже, чем обычно. Она дёрнула плечами. – Один бухает. Ты что с собой сделала?

      – Это и происходит. Он бухает. Я болею. Вопрос исчерпан. Всё отлично.