Лайкни и подпишись. Анна Ленц

на Олю – извините, – и уходит.

      Оля присаживается на лавочку у подъезда и молча глядит под ноги. У лавки выбита пара досок: одна в спинке и две в сидушке. Сверху заботливо постелены картонки – что бы сидеть было теплее.

      Гвоздем нацарапано «Р + К = навсегда».

      Оля ногтем ковыряет древесные шрамы от букв.

      Теперь Оля сделала все, что могла – она ходила к директору, она говорила с родителями. Пора признать, Парфенова ей не спасти, и того потенциального ребенка, которого он однажды возможно собьет и покалечит – тоже.

      И все же Оле неспокойно. И не гипотетические смерти и увечья ее тревожат, нет, сама эта история цепляет Олю и мучает.

      Откуда взялся мерседес?

      Глава 14 Оля

      – В общем так, Даш… – Дашка разливает по чашкам ароматный чай. У Даши есть секретный ящик, из которого через крохотную щель в кабинет просачивается и разливается дивный аромат. Он переливается оттенками, как монетка на солнце: царапает небе горечью, и щекочет язык сладким запахом цветов и фруктов, и будоражит, разгоняет кровь острым чуждым ароматом специй. Все это чай. Дашка – профессиональный чаеман. Но все это пахнет чай дешевый – жалкий сор чайных листьев, расфасованный по пакетикам, надушенный и сдобренный красителями. Такой чай Дашка льет детям на их исповедях – все равно не поймут.

      А Оле она заваривает другой.

      Повязав шарф как чалму и зачем-то нарисовав на лбу красную точку, Даша достает крошечные круглые чашечки без ручек. Они серые в крапинку, шершавые и какие-то подлинно натуральные. К чашечкам прилагается сливник, заварник с крышкой, два блюдца и еще сосуд размером с наперсток – все гладкое, без ручек, и из чистой глины. Оля смеется – чай китайский, чашки тоже, а Дашка зачем-то рисует третий глаз.

      Но Дарья Александровна невозмутимо кипятит воду – не больше 80 градусов – омывает крошку-заварник с щепоткой чайных листьев внутри, сливает воду и наливает по новой, на этот раз дает постоять – засекает время в дыханиях. Продышав положенное количество раз, Даша наливает чай себе в кружечку, а Оле в наперсток, и накрывает его блюдцем.

      – Сейчас запах впитается, – поясняет она.

      И почти сразу выливает чай из наперстка Оле в чашку, а наперсток сует ей под нос:

      – Нюхай.

      Оля втягивает воздух.

      – Ну, вкусно? Чем пахнет?

      Оле пахнет травой, горько и неприятно, но она кривит губы в улыбку и кивает.

      – Вкусно пахнет, деревом.

      – Во-от, – довольно говорит Дашка, – это чай особый. Он дает энергию и расширяет сознание.

      Оля смотрит в окно – ранние зимние сумерки затопили улицы синими чернилами.

      – Не поздно мы с тобой сознание расширять собрались?

      – Для такого дела, – серьезно замечает Дашка, – никогда не поздно. Ты пей-пей, остынет.

      Оля любит чай с молоком и сахаром, но послушно пьет горькую и какую-то маслянистую жидкость.

      Дашка вздрагивает всем телом, словно от кончиков пальцев на ногах до самой макушки ее пробрало мурашками.

      – Бр-р,