Лайкни и подпишись. Анна Ленц

повторяет эхом Даша и задумчиво, словно во сне, идет к своему столу, выдвигает ящик, достает матерчатую сумочку.

      – У меня немного, но уж что есть.

      Дергается дверная ручка, но дверь заперта.

      – Дарь Санна, я на консультацию пришел, открывайте! – пищит мальчишеский голос.

      – У меня обед! – не отвлекаясь кричит Дашка.

      – Какой еще обед!? – дверь начинают пинать ногой. – Большая перемена давно закончилась!

      Закатив глаза, Даша отпирает щеколду и высовывает голову в щелочку.

      – А я тебе не собачка по звонку есть.

      Любопытный детский глаз так и норовит углядеть что-то за Дашиным телом.

      – Я на вас директору нажалуюсь!

      – Угу, и первый же пожалеешь! Топай давай, Семенов.

      – Дашка дура! – кричит он в последней попытке вразумить упрямую Дашу.

      Но та, показав ему язык, равнодушно закрывает дверь.

      – Ты чего это? – ошарашенно спрашивает Оля.

      Даша машет рукой:

      – Он ко мне пятый год уже ходит «консультироваться». А по правде, мы с ним просто чай пьем.

      – Родители у него – продолжает Даша погрустнев, – очень занятые люди. На ребенка времени нет. В день рождения он сам, в новый год – один. Вот он мной и компенсирует. Ребенку, хоть свой хоть чужой, нужен взрослый.

      – Ничего, – добавляет она, – просопится, пропыхтится и придет.

      – Ну, ты как это все сотворила-то? – обращается Даша к Оле.

      Оля молчит, и Даша жалостливо вскрывает косметичку.

      – Ты на малолеток то не смотри. Им чем ярче – тем лучше. Они так себе пиар создают, – и тут же машет рукой, мол, не бери Оля в голову, – а нам с тобой такой раскрас уже не подходит. Ты вот кто у нас? Девушка осень?

      Глава 9 Оля

      Мерседес за несколько дней успел поселиться у школьного входа. Яркий, поблескивающий на редком, почти зимнем уже солнце, он всякий раз мозолит Оле глаза.

      На все предложения пойти наконец к директору, Даша отвечает уклончиво: «Да-да, вот только заполню бумаги… Допишу статью… Вымою кружку… Придумаю отговорку получше…»

      Оля стоит – руки скрещены на груди. Мерседес просвечивает ярко-алым в прорехах меж голых ветвей деревьев. Раньше, за чахлой бурой листвой, его не было видно, но теперь…

      Оля в своём созерцании не одинока. Младшеклашки, выстроившись вдоль окон шеренгой, стоят в молчаливом благоговении.

      – Я, когда в девятый класс пойду, у меня тоже такой будет! – говорит один. На лице его религиозный восторг, рот приоткрыт, весь он, сколько есть росту, макушкой и острым носиком тянется к потолку, чуть не взлетает от сладостного предвкушения обладания.

      – Ага…– тут же возвращает его на землю товарищ. – Ты сначала кроссовки новые купи, у тебя вон, ботинок землю ест.

      И гогот.

      В кабинет директора Ольга входит решительно:

      – Валерий Ренатович, можно?

      – Ой, Оленька Дмитриевна, – встречают Олю улыбкой, – заходи, заходи. Тебе чайку?

      Оля качает головой:

      – У меня просьба к вам, важная.

      Валерий