Возраст нормальной температуры. Игорь Сухий

дождь и

      черви все наружу вышли

      я шёл и нехотя давил червей

      пытался обходить но было много

      червей и не до мелочей

      мне было

      мокрая дорога

      вела в такой же мокрый лес

      как жаль что не на озеро

      а впрочем

      и удочки-то нет

      и я исчез в зелёном мраморе

      и там гулял до ночи

      когда взошла полярная звезда

      случился гром

      он был как страх огромен

      вокзал многоголосый поезда

      и путь назад публично монотонен

      «а здесь леса опятами кишат…»

      а здесь леса опятами кишат

      что и срывать их как-то неудобно

      я приседаю молча чуть дыша

      и в корень их ножом поочерёдно

      а здесь леса кишмя кишат клещами

      они отпугивают лишних городских

      приходят в снах тягучими ночами

      вонзая в тушки их энцефалит

      а я проснусь с утра пораньше выйду

      возьму с собой корзину или две

      и встречу по пути соседку Лиду

      она боровиком помашет мне

      и дабы не прослыть грибным невежей

      я словно дикий зверь сорвусь с дорожки

      в руках кинжал в глазах дрожит надежда

      а всюду только ножки ножки ножки

      «И день был короток, как запись на листе…»

      И день был короток, как запись на листе

      в линейку с муравьиными полями.

      С улыбкой на растерянном лице

      и детскими кисельными словами.

      И женщина склонилась над холстом,

      где глина под водой лежит незримо.

      А ты с закрытым солнечным зонтом

      проходишь мимо.

      «Утро снимает тени, разводит слякоть…»

      Утро снимает тени, разводит слякоть,

      определяет по сторонам квадрат.

      Ниточная собака не станет лаять,

      даже вышитая сто крат.

      Розничное детство, взвешенное руками

      уличной торговки на ржавых весах,

      вытянулось по небу облаками,

      иногда всплывающими в словах.

      Вспоминается зеркало, стол кухонный,

      преломлённое облако за окном.

      Золото заутреннее иконное,

      медленно вливающееся в дом.

      Шёпотом разбуженное, как будто чудо

      шорохом магических детских фраз.

      Жук, возникший из ниоткуда, —

      с тучами вместо глаз.

      «Подсолнух, подсолнух!…»

      Подсолнух, подсолнух!

      Не называй своего имени вслух.

      Я и так его знаю.

      Я искал рифму к словам «лопух», «Винни-Пух»,

      «пастух». Нашёл тебя. Знаешь?

      Если бы Винни-Пуху приделать

      к спине два лопуха, то он,

      наверное, смог бы летать.

      И даже смог бы долететь до поля,

      на котором ты провёл своё детство.

      Там же я встретил и пастуха:

      он выгуливал грязных и тощих овец,

      что-то напевал монотонно.

      Может, заклинания от дождя?

      Знаешь, в моём детстве

      я сшибал палкой консервные банки,

      выставленные