Юродивая. Елена Крюкова

мне, малой и грешной, Господь мой и Бог мой,

      двери покаяния моего: вспоминаю утро дней моих

      и плачу светлыми слезами о них, невозвратных,

      ибо загрязнила на долгом пути чистоту свою,

      так очисти меня благоутробною милостью Твоею».

Покаянная молитва св. Ксении Юродивой на Великом Повечерии

      ГЛАВА ВТОРАЯ. СНЕГ ЖЖЕТ БОСЫЕ ПЯТКИ

      «Господь мой, Возлюбленный мой,

      благодарю Тебя всем сердцем за счастливое супружество мое;

      Ты благословил меня и мужа моего на союз,

      Ты дал непорочно нам на ложе пребывать;

      и за то, что Ты мужа моего на небо к Себе взял –

      низко кланяюсь Тебе и целую легкие ноги Твои».

Ирмос св. Ксении Юродивой Христа ради

      (РИСУНОК КО ВТОРОЙ ГЛАВЕ: ВИНОГРАД – СИМВОЛ ЦЕРКОВНОГО БРАКА)

      Она достоверно не помнит, когда сместились времена. Сместились – и все. Ее не спросили. Каждое время имеет своих ангелов-хранителей, которые реют над этим временем, пасут его и благословляют, и своих маленьких, противных демончиков, втыкающих во Время гвозди и пики. Ангельчики и демончики рассорились, передрались, и вышла штука совсем уж непонятная. Вот строили, строили древние народы до неба башню Вавилонскую, а она возьми да рухни и рассыпься. А языки? Все стало варево, тесто, снежный ком. Разве человеку под силу запомнить, заучить бездну языков? А времена? Это ж те же языки: то так говорят времена, то эдак, то молчат страшно. Было одно Время, а теперь их много. Весь секрет – в душе. Душу ученые даже расчленили на крохотулечные частички, обзывают эти частички по-всякому – и что? Все зря. Если и есть на Земле что неделимое, неразъемное, так это душа. О ней все люди во всех временах переспорились. До драки перегрызлись.

      Не пора ли простить, поцеловать друг друга?!

      Не пора. Не пора.

СТИХИРА КСЕНИИ О ПЕРВОМ ПРОРОЧЕСТВЕ ЕЯ

      Кран капает на кухне. Я перевязываю бинтом порезанную руку. Кровь рубиновой полосой просачивается сквозь бинт. Сколько мне лет? Я не знаю. Не могу сказать точно. Лета мои никто не записывал в пухлые казенные книги, не ставил штампы и печати на пропуска. Мои лета не умерли, потому что я знаю, как лечить Время. Потому что я Его люблю и поклоняюсь Ему; потому что Оно меня полюбило, а я овладела Им. Эх, смелая я! Не растерялась. Другие люди теряются. Другие люди – от и до Время размечают, под Его дудку танцуют, булавками Его, как бабочку, пришпиливают к своей хиленькой, смертненькой жизнешке. Я же сказала Ему: «Делай со мной что хочешь. Мни, жги меня, крути, истязай. Ставь к стенке. Я все равно Твоя, а ты – Мое. Мое Время. Моя бездонная бочка. Мой соглядатай. Моя колыбель. Мой любимый владыка: с жарким военным телом, с длинными ногами, знающий меня вдоль и поперек. Разве я могу Тебя отвергнуть?» И робко, нежно улыбаясь, наивно так, прикинулась дурочкой незнающей, слабенькой девчоночкой, и подступила к Нему. Ближе. Ближе. Еще ближе.

      И Оно испугалось, обняло меня и вошло в меня.

      И в любой Его дом, который Оно снимает в сутолоке веков, я смело