Лошадь как Искусство. Часть 2. Алексей Берков

кислородом водах, обитали крупные морские животные и рыба. Так и попали на север предки сибирских северных народов и американских индейцев.

      Люди предпочитали выбирать места, близкие к тропам сезонной миграции животных, передвигавшихся зимой к югу, где теплее и больше еды, а летом уходя на север, подальше от хищников и надоедливого гнуса. Именно на это время как раз и приходится расцвет палеолитического искусства. Оно и понятно: постоянное жилище есть, мясо в изобилии ходит мимо, особенно если его насушить впрок, одежду хорошую можно сшить, огонь в очаге горит, народ плодится, стоянки растут, а в теплые времена можно встретиться с соседями из других деревень. Но зимой скучно, времени много, и пока ждешь потепления, «блуждающий разум» покоя уже не дает. Эта энергия требует выхода: «наши руки не для скуки»!

      И вот появляется замысловатая одежда с украшениями из меха песцов и раковин, великолепная резьба по кости, настенная живопись, музыкальные инструменты, ритуалы, сказительство… все это будит фантазию, а разбуженная фантазия, подкрепленная вниманием окружающих, опять зовет к новым свершениям.

      По окончании Ледникового периода начался упадок. Странное дело, ведь, казалось бы, стало лучше, теплее, должен быть расцвет! Увы, когда становится тепло, ледник тает, и все равнины на севере заливает водой. Они превращаются в тундру, где крупным животным не прокормиться. Остаются одни измельчавшие северные олени. Южнее тундры вырастает, заросшая лесами, тайга, с тучами насекомых, где мало кто хочет жить. Вся вода остается в слое вечной мерзлоты, и южнее тайги образуются обширные сухие степи с вечно гуляющими по ним ветрами. Там тоже не прокормиться мамонтам и шерстистым носорогам. Зато неплохо чувствуют себя подвижные табуны лошадей. Но человек способен жить лишь на окраинах этих степей, поэтому до одомашнивания лошади было далеко. Да и сама идея одомашнивания в принципе не могла прийти в голову охотникам, чья модель поведения (опять мем) нацелена на поиск добычи, а не на удержание и, тем более, заботу. Как-то это цинично выглядит: не сражаться, а растить и заботиться о том, кого хочешь убить. Мегафауна вымирает, сытая комфортная жизнь заканчивается. Теперь охотники вынуждены, как неандертальцы, жить небольшими группами, охотясь на редкого и мелкого зверя. Какое уж тут искусство?! Численность племен сокращается, контактов между ними становится меньше, мышление проще, «без излишеств», поведение людей стремится к сохранению наследия предков, традиционности, а не к поиску нового, интеллектуальные изыски в бедной среде преимущества не приносят – все и так знают, как жить, существуя по принципу «где родился, там и пригодился». А главное – пропадает то ощущение величия, смелость и жажда открытий, которая и породила цивилизацию.

      Что нам стоит дом построить!

      Хотя, обычно историю цивилизации творят не охотники! Они смелы, авантюрны,