Женщина без имени. Чарльз Мартин

Я отошел в сторону. Снял шляпу. По моим плечам рассыпались выбеленные солнцем волосы. Женщина прошла мимо. На безопасном расстоянии. Она старательно не смотрела на меня. Спутник на орбите. Я уже видел ее раньше. Она часто сюда приходит. Шарф, солнечные очки, выцветшие джинсы. Ничего броского. Женщина могла быть кем угодно. Или никем. Она пряталась, и это было очевидно. Она скользнула мимо, из-под ее очков текли слезы. Бумажным носовым платком она промокала нос. Пластиковый браслет из больницы висел на ее левом запястье. Я бросил взгляд на исповедальню. Старик на многих так действовал.

      Я прошел под сводами. Подошел к креслу. Нас разделяла тонкая занавеска. Я сел лицом к священнику. Моя духовная пуповина. Я отодвинул занавеску. Он был отстраненный, смотрел на дверь, за которой скрылась женщина. Ее аромат чувствовали мы оба.

      – Что скажете?

      Он посмотрел на меня. Склонил голову набок. Голос звучал тихо. Отец Стеди[5] Кэприз был священником дольше, чем я живу на свете. И если он каким и был, то точно устойчивым. Мало что качало его лодку. В восемьдесят четыре года у него было немного обязанностей в церкви: он заботился о других священниках и, когда мог, выслушивал исповеди. Он приходил и уходил, когда пожелает, хотя он редко покидал это место. Бо́льшую часть времени он бродил по коридорам, подбадривал других, перебирал свои четки и что-то шептал самому себе. Его кормили, давали ему кров, заботились о его нуждах и возвели на пьедестал, с которого он все время пытался спуститься. Он посмотрел на меня краешком глаза.

      – Я храню твои секреты?

      Я рассмеялся и посмотрел по сторонам. Церковь была пуста.

      – Очевидно.

      – Тогда не спрашивай меня о других.

      – Вы в хорошем настроении.

      Его глаза остановились на мне, но он меня не видел. Его что-то отвлекало: он был сосредоточен на женщине, вышедшей за дверь. Я обвел взглядом пространство собора.

      – Вам все еще нравится здесь?

      – Это дом.

      – Что бы вы стали делать, если бы он сгорел дотла?

      Стеди медленно повернулся. Его это не тронуло.

      – Господь живет не в зданиях.

      – Я не об этом спросил.

      Он положил ногу на ногу.

      – Огонь не враг.

      – Нет? А что же тогда враг?

      Старик скосил глаза:

      – Спичка.

      – А что нам делать с пальцами, которые ею чиркают?

      Он сделал широкий жест рукой, обводя собор.

      – Мы ими строим соборы.

      В Стеди не было претенциозности. Все было тем, чем было. И, Господь свидетель, я любил его за это.

      Он встал, запахнул свой шерстяной жакет и указал на полукруглый помост под деревьями, прямо над синей водой, там Стеди выслушивал исповеди других священников. Он махнул рукой:

      – Идем со мной.

      – И вас тоже с Рождеством. – Он улыбнулся, кивнул и застегнул свой жакет «мистер Роджерс». – На улице почти восемьдесят градусов, а вы в шерстяном жакете.

      – Мое

5

Устойчивый (англ.).