Посвятив себя врачеванию. Борис Абрамов

а Росинант и Мона-Лиза чуть не поплатились за это своими жизнями.

      «Слава, знаешь, что такое праздник?» – спросил Айболит. Они обнялись. – «Знаю – это когда гору сделал». – «Нет, Слава, это когда все дома».

      Назад, к жизни

      Подарок нашей Ниночке.

      В середине предыдущей ночи они наконец принесли Жорку на носилках, сделанных из ледорубов, станков и лыжных палок, к вертолётной площадке на боковой морене ледника Ленина со «Сковороды», на которой он и совершил свою глупость, поставившую на грань существования его самого и судьбу всей экспедиции. Он набирал снег для чая, стоя на снежном мосту, над бездонной трещиной, и, конечно, ушёл в неё без звука и вместе со своей кастрюлей. На Жоркино счастье, это вовремя заметили, и, забивая ледорубы в лёд практически только по штычки, а потом пустив в ход и ледовые крючья, они тут же нарастили верёвки, и на этом честном слове Арлекин (а лучше, чем он, лазуна в команде, и не только в команде, не было, и право рисковать первому ему давно было присвоено) полез в трещину и, найдя Жорку на маленькой ледовой полке метрами двадцатью ниже, вытащил его быстро, сам побив об лёд свою голову в кровь.

      Айболит, приступивший к осмотру Жорки, лежащего на расстеленной палатке, увидел на голове две продольные раны, ничего серьёзного не представлявшие, кровоизлияния в белки глаз и, с большой долей вероятности, по всей черепной коробке, тоже не нашёл это фатальным. А вот это уже серьёзно: левая часть грудной клетки не дышит, под кожей видны три явно сломанных ребра и над ними «барабан» при постукивании. Оценив состояние и уже зная, что надо делать, Айболит ощутил тоску и снова, как это случалось не раз, почувствовал тяжесть упавшего на его плечи земного шара. Счёт шёл на минуты, тут ещё подскочивший русскоязычный американец, врач, настоятельно советовал ничего не делать, мол, пусть так останется, а то скажут, что зарезал, и пошлют в Сибирь, и многие были с ним солидарны. Но Айболит не впервые это всё делал в своём госпитале и, зная, что Жорку спасёт одно лишь это, если только успеет спасти (и в конце концов, пусть с ним здесь сделают всё что угодно, потом вскрытие его оправдает, а шансы на хороший исход были мизерны и с каждой минутой всё уменьшались, но использовать их было необходимо, а если нет, то как с этим потом жить), послав всех вокруг и около далеко-далеко, он потребовал дать ему нож и приступил. Нож был тупой, он только успел прорезать всё до плевральной полости (оттуда, как и ожидалось, попёрли под давлением воздух и кровь), начал всовывать дренаж, тут этот американец, потомок баронов Ланге, проснулся, то ли совесть заговорила, то ли решил прославиться, но схватил свой острый скальпель, и они вместе завершили всё остальное.

      Вниз несли Жорку медленно, с передышками, чтоб не помер при тряске. Он жаловался на нехватку воздуха, но пульс был, хоть и частый, но достаточно наполненный, дренаж работал, сознание у него было ясным, и отжатый тяжёлым стрессом Айболит популярно Жорке объяснил, что иначе тот и не может себя чувствовать