Черный орден. Джеймс Роллинс

смело встретила взгляд Якоба.

      – Вы знаете, что отец был прав. Я вижу это по вашему лицу, – со спокойной уверенностью произнесла она и посмотрела на тяжелые ящики. – Наши исследования… зашли слишком далеко.

      – Решения принимаем не мы, – ответил Якоб.

      – Если не мы, то кто же?

      Обергруппенфюрер покачал головой. Рейхсфюрер Генрих Гиммлер лично отдавал приказ Якобу. Подчиненные не задают вопросов высокому начальству.

      – Мы преступили законы Бога и природы, – прошептала женщина.

      Подоспевший связист избавил Якоба от необходимости отвечать.

      – Катера на подходе, – доложил солдат.

      Якоб отрывисто отдал последние команды, построил отряд и повел его к выходу из туннеля на крутой берег Одры. На востоке забрезжил рассвет, но густая, непроницаемая пелена черного дыма по-прежнему висела низко над водой, резко очертив контур реки. Дым послужит беглецам хорошим прикрытием.

      Надолго ли его хватит?

      Вырвавшись из смрада канализации, Якоб сорвал с лица влажный шарф и, глубоко вдохнув живительный воздух, окинул взглядом свинцовую воду. Два двадцатифутовых катера, мерно урча моторами, разрезали речную гладь. У каждого из них на носу, едва прикрытые зелеными полотнищами просмоленной парусины, торчали пулеметы MG-42.

      Позади катеров смутно угадывалась темная масса Соборного острова. На самом деле он давно перестал быть островом. Еще в девятнадцатом веке многолетние наслоения речного ила соединили одну его оконечность с городом. К другому берегу протянулся изумрудно-зеленый чугунный мост, такой же старинный.

      Взгляд Якоба привлекло сияние шпилей одного из полудюжины храмов. Узкий луч солнца осветил высокие парные башни кафедрального собора, давшего название бывшему острову.

      В ушах эхом звучали слова Толы Хиршфельд: «Мы преступили законы Бога и природы». Утренний холодок заполз под промокшую одежду, и продрогший обергруппенфюрер поежился. Скорей бы убраться отсюда подальше, забыть все ужасы последних дней!

      Первый катер достиг берега. Якоб, довольный, что его отвлекли от мрачных мыслей, а еще больше тем, что нужно действовать, приказал солдатам грузиться на борт.

      Тола с ребенком на руках стояла в стороне, рядом дежурил охранник. Взгляд женщины тоже приковали к себе сияющие шпили в закопченных небесах. Беспрерывная канонада и рев подползающих танков становились все ближе. Общий шум то тут, то там разрезали плач и крики.

      Где тот Бог, чьи законы она боится преступить? Здесь его уж точно нет.

      Когда команда поднялась на борт, Якоб обратился к Толе:

      – Пройдите на катер.

      Он хотел, чтобы приказ прозвучал жестко, но лицо женщины отчего-то смягчилось. Тола покорно зашагала к реке, не сводя глаз с собора, а мыслями уносясь еще выше, в небеса.

      Якоб вдруг разглядел, какая она, оказывается, красивая, эта полукровка. Внезапно женщина задела носком туфли трап, покачнулась, но, оберегая ребенка, сумела сохранить равновесие. Тола вернулась к действительности,