После – долго и счастливо. Анна Тодд

ситуации нет сторон! – кричит она. Ее голос эхом разносится по маленькому салону и отдается в моей голове, которая раскалывается от боли. – Все на твоей стороне, Хардин. Да, ты чувствуешь себя так, словно против тебя ополчился весь мир, но оглянись вокруг. У тебя есть я, отец – оба отца, Карен, относящаяся к тебе как к родному, и Лэндон, который любит тебя гораздо сильнее, чем готов признать любой из вас.

      Тесса почти улыбается, когда говорит о своем лучшем друге, но продолжает читать мне нотацию:

      – С Кимберли тебе, может, и нелегко, но она тоже беспокоится о тебе. А ведь есть еще Смит. Кроме тебя, этому мальчишке совсем никто не нравится.

      Она обхватывает мои ладони своими дрожащими руками и начинает нежно поглаживать их большими пальцами.

      – Какая ирония судьбы: парень ненавидит весь мир, но им же обожаем и любим, – шепчет она, сверкая глазами, полными слез. Из-за меня. Столько слез, и все – из-за меня.

      – Детка. – Я притягиваю ее к себе на сиденье, и она прижимается ко мне, обвивая руками за шею. – Моя самоотверженная девочка.

      Я прячу лицо у нее на шее, почти зарывшись в копну растрепанных волос.

      – Впусти их в свое сердце, Хардин. Жить станет легче. – Она гладит меня по голове, словно домашнего питомца… но мне это чертовски нравится.

      Я прижимаюсь к ней еще сильнее.

      – Все не так просто.

      У меня саднит горло, и кажется, что я могу дышать, только если вдыхаю ее запах. Он перемешан со слабыми запахами дыма и гари, которые, видимо, впитались в обшивку салона, но все равно умиротворяет.

      – Я понимаю, – отвечает она, продолжая гладить меня по волосам, и мне хочется ей верить.

      Почему она всегда так хорошо меня понимает, если я этого совсем не заслуживаю?

      Автомобильный гудок вырывает меня из тайного убежища ее волос, и я вспоминаю, что мы до сих пор у заправки. Очевидно, водитель грузовика позади нас не горит желанием подождать хотя бы минуту. Тесса сползает с моих коленей на пассажирское сиденье и пристегивается.

      Я собираюсь не двигаться с места просто из вредности, но слышу, как у Тессы урчит в животе, и меняю решение. Когда она ела в последний раз? Судя по тому, что вспомнить не получается, давно.

      Отъехав от заправки, я сворачиваю на противоположную сторону улицы, туда, где мы останавливались прошлой ночью.

      – Съешь что-нибудь, – говорю я и сую ей в руки злаковый батончик.

      Припарковавшись в дальнем конце площадки, ближе к деревьям, включаю обогрев. На дворе весна, но утренний воздух довольно прохладный, и Тесса дрожит от холода. Я обнимаю ее одной рукой, а другой делаю жест, будто предлагаю ей весь мир.

      – Можно прокатиться в Хауорт, посмотреть, где жили сестры Бронте. Я мог бы показать тебе торфяники.

      К моему удивлению, она смеется.

      – Что? – поднимаю я бровь, откусывая кусочек бананового маффина.

      – После такой ночки… кхе, – откашливается она, –